Альтаир слушал, опустив голову, чтобы казаться ниже и избежать визуального контакта. На коврике узоры в форме лиан и цветов, надо же.
'Яйцеголовые'…черт, как же устроить? Обычно Королева сама указывала, кого привести, называла по имени — если хозяйка и не помнила, всегда можно глянуть по картотеке. А тут какое-то испытание.
Снова задрожал нерв-сигнализация.
Испытание госпоже — неприятности и рабам.
Что же, Альтаир постарается. Ради собственного благополучия… ради собственной накачанной задницы, как сказал бы техник Камилл, давний знакомец Альтаира.
Вот к нему и можно обратиться. Он вроде у 'яйцеголовых' главный.
— Все, довольно, — Гвендолин присела на кровать, потом легла в рисовано-уставшей позе.
Альтаир вздернул тонкую бровь:
— Мне остаться и скрасить ваш досуг, госпожа?
— Нет. Действуй — чем быстрее мы найдем нужного и отправим его Королеве, тем лучше.
Альтаир поклонился, подобрал узкие виниловые брюки и полупрозрачную рубашку-сеточку — обычную для 'породистого самца' униформу. Оделся уже за дверью покоев госпожи, в прохладном и темном коридоре с округлым конусовидным потолком.
Там же и перевел дух.
В близости к госпоже свои плюсы и минусы, но плюсов, несомненно, больше. Мало кто в колонии может небрежно обронить фразу: 'Я никогда не спал с мужчиной', а потом наслаждаться восхищенно-завистливыми взглядами, похожими на стаи нетопырей, вспугнутых неоновой лампой. О мелочах вроде персонального дома — пусть и пристройки, но своего и даже с парочкой личных слуг можно не упоминать.
Что ж, за такое стоит постараться не только в постели.
Пошевелить виниловой задницей, так?
Альтаир проходил мимо ростового зеркала, отразившего в том числе указанную часть тела. Ухмыльнулся.
Всего-то потормошить Камилла и прочих. Нетрудное задание, а он заработает лишних очков у хозяйки.
Альтаир еще раз ухмыльнулся собственному отражению и зашагал в подсобку Камилла.
*
Идти Доминику было решительно некуда. Проскользнуть тихонько в барак вряд ли удастся: прошло мало времени, поймают и опять все снова.
При каждом шаге где-то под кожей подпрыгивала боль. Нет уж, пока Доминик не готов спасаться или принимать новую порцию 'развлечений'…
К техникам? Они всегда заняты механизмами, им плевать, если он тихонько посидит где-нибудь в уголке. Ничего не тронет, может, поспит часок-другой.
Но техники недолюбливают чужаков. 'Третьесортных' — пожалуй, менее чем 'элитников', и все-таки выгонят… Еще и затрещину отвесят. Жаль, что Камилл ушел из ангара…
Соваться на верхние уровни, где элитники и сама госпожа…. О таком Доминик и не мечтал. Вообще-то доводилось выполнять какую-то работу и наверху, кажется, начищать ботинки одному из самцов госпожи. По ошибке, не иначе. Привилегии работать наверху не каждый 'третьесортник' добивается.
Уж точно не он.
Ничтожество, вот именно.
Доминику так часто говорили это, швыряли вместе с плевком резкое, будто удар хлыстом, слово, что он и сам не воспринимал себя иначе.
Ничтожество.
Он озирался по сторонам, выбирая, куда же идти. Злая ирония: дворец госпожи размерами с хороший космический корабль, а спрятаться негде.
Невезучее ничтожество, мысленно уточнил Доминик. Без злости или жалости к себе. Обреченное спокойствие — еще одна универсальная эмоция, кажется, их немного. Обида и страдание — роскошь, непозволительная для…
Да-да, понятно, и все-таки, куда идти?
Статус госпожи обязывает ее держать не менее тысячи рабов; далеко не каждому находится дело.
Сон разума рождает чудовищ, тоскливое безделье — жестокость.
Правда, порой о нем не вспоминают неделями, но сегодня… а еще вчера, позавчера… плохой день. Плохие времена.
Потрескивали лампочки, отчего полутемный коридор-туннель казался обитаемым. Кем-то вроде мифологических чудищ, исполинских змеев и живых мертвецов. Доминик невольно ускорял шаг, оглядывался.
В чудовищ он не верил, зато верил в любителей сыграть в кошки-мышки с одним лузером. У 'кошек' и ноги длиннее, и бегают лучше, поэтому стоит поскорее найти безопасное место; черт подери, должно же быть хоть одно безопасное место…
Доминик остановился около лифта. Прищурился, рассматривая щиток.
Итак?
Хоть бы просто не заметили.
Лифт медленно пополз вниз к блоку автоматики. Механизированный дворец не обходится без человеческого фактора, около сотни похожих на муравьев-альбиносов рабочих поддерживают функционирование систем.
Внизу его встретил мерный гул, будто внутри гигантского колокола, а еще мигание разноцветных датчиков и мониторов. Полутемное помещение, чем-то похожее на ангар с коридором, только усеянное рычагами, экранами и проводами, как дорогое колье — бриллиантами. Оно внушало смесь страха и уважения.