Это он, убийца его матери.
Но почему он отражает его страх? Ноа ведь не боится его, а хочет отомстить ему! Абсолют играл на его чувствах, пользовался подсознательными страхами, сталкивал с ними лицом к лицу, чтобы Ноа понял: этот треклятый Ройван пугает его до чертиков своей безжалостностью, бессердечностью. Юноша едва сдерживал слезы, прошептав яростно-слезливое: «Ненавижу… ненавижу тебя…», но вместе с тем в душе его поселился ужас – одно дело ненавидеть его на расстоянии и совсем другое встретиться с ним. Он ведь еще совсем не готов!
– Кошки тебя подери! Да это же фрау Энгстелиг! – послышался бас Тоби. – Знаешь, щеночек, ты не первый, у кого я встречал ее здесь, но только у тебя она выглядит таким образом. Ты и вправду ее такой видишь?
Ноа снова обернулся и то, что предстало его глазам, сложно было назвать именно той Энгстелиг, которую он знал. Ее короткие черные волосы были спутаны, шрамов, которых у нее и без того было множество, гораздо прибавилось и они были глубже, больше. Единственный глаз был черным, и в нем читалась ярость. Сама она сгорблена, словно дикое животное, готовившееся к нападению. Одежда местами истрепана, изорвана и со свежими пятнами крови на ней. И в руках у этой Энгстелиг был ее кинжал – кривой, словно бы искаженный, какой-то неправильный.
– Ох и сочувствую я тебе, – снова сказал Тоби. – Это редкость встретить сразу два страха. Советую определиться, чего больше боишься, и преодолеть тот страх, который поменьше.
Легко сказать: преодолеть страх!
– Но я даже не знаю, почему здесь появилась Энгстелиг! – вскричал Ноа в тот момент, когда Ройван, наконец, отделившись от дыма, двинулся прямо на него.
Ноа не знал, в какую сторону бежать. Спереди Ройван, сзади грозная Энгстелиг, а по сторонам – бесчисленное множество чужих черных домов, ставших картонной декорацией словно из какого-то дешевого спектакля. Он бросил быстрый взгляд на Тоби, но тот лишь развел лапами, мол, справляйся со своими страхами, дружок, тут я тебе не помощник, я просто проводник.
Ройван был уже совсем близко, а Ноа все еще лихорадочно соображал, что же ему делать. Почему, почему же здесь появилась Энгстелиг? Из-за чего он ее боится? Как справиться с Ройваном, который с холодным отрешенным лицом несся прямо на него?
Мысль пришла внезапно – быстрая, отчетливая, как будто навеянная кем-то, – когда в руках Ройвана материализовался меч – длинный изящный клинок. А что, если он – Ноа – подключит свою фантазию, подумает об оружии, это сработает? Парень стал представлять множество видов клинков и подобного оружия, которые когда-либо на картинках, в музеях, в фильмах, но совершенно ничего не происходило.
– Черт, черт, черт, – бормотал Ноа, отступая назад.
Единственное, что утешало, так это то, что Энгстелиг все еще не двигалась. Она стояла, замерев, в той же позе, из которой и появилась – застывшая, скованная невидимыми путами, словно заледеневшая. Рядом с Ноа просвистел меч – Ройван нанес первый удар, и только чудо помогло парню уклониться от него. Движения Ройвана были беспорядочны и хаотичны, но у Ноа было такое чувство, будто он знает, куда он ударит в следующий момент.
Он уклонялся и уклонялся, избегая острого лезвия, непроницаемого взгляда Ройвана, будто застывшая маска. В мольбе Ноа взглянул на Энгстелиг. Ах, было бы прекрасно, если бы здесь была реальная Энгстелиг и помогла ему, совсем как тогда, когда вытащила его из дома, где был Ройван. И тут Ноа почувствовал неприятный укор совести – он был рад бежать из дома, в котором появился этот человек. Как бы он не упрекал ее в том, что она бросила его мать
И Ноа вдруг понял, чего он боится. Он боялся не саму Энгстелиг – не ее пугающего вида, не ее холодности, не ее бесчувственности. Его пугало то, что и она его оставит. И он закричал:
– Энгстелиг! Помогите!
Ноа бросился к ней – и будь, что будет, если он оказался неправ в своей догадке, потому что другого выхода у него не было. Он вцепился в ее руку, ища спасения, смотря в горящий недобрым светом глаз, а Энгстелиг все продолжала стоять, не шелохнувшись. Нет, так не бывает, чтобы зло побеждало добро. Во всех фильмах, что Ноа смотрел, во всех книгах, что он прочел, добро всегда одерживало победу. Не может быть так, чтобы история Ноа так закончилась. Герою всегда кто-то помогает – какая-то чистая сила, само воплощение добра, – и если зло в этой истории Ройван, то Энгстелиг, несомненно, добро.