— Иорам! — позвал он. Когда воин взглянул на него, Давид поманил его к себе.
— Да, господин мой, царь?
Давид положил руку ему на плечо и указал в направлении дома Урии.
— Там живет женщина. Узнай, кто она.
Удивленный стражник быстро ушел, чтобы выполнить приказание царя.
Давид медленно выдохнул. Опершись о край стены, он смотрел вниз до тех пор, пока не увидел, что Иорам появился на улице. Давид развернулся и торопливо спустился с лестницы. Отмахнувшись от детей, он подозвал другого стражника.
— Когда вернется Иорам, немедленно проводи его ко мне.
— Да, господин мой, царь.
Уединившись в своей спальне, Давид ждал. Шли минуты, и он начал нетерпеливо барабанить пальцами. В беспокойстве он встал и запустил руки в волосы. Никогда он не чувствовал такого страстного желания. Он волновался, однако предпочел не обращать внимания на неприятные мелочи. Закрыв глаза, Давид снова вспомнил ту женщину, ее тонкие руки были разведены в стороны, голова поднята вверх, как будто она молилась, а ее тело…
Давид стремительно поднялся со своего ложа.
— Почему так долго?
Широкими шагами он пересек комнату, взволнованный и раздраженный тем, что ему приходится ждать. Он желает эту женщину и добьется своего, чего бы это ему ни стоило.
Кто-то постучал в дверь.
— Входи!
На пороге стоял Иорам.
— Входи и закрой дверь, — приказал Давид, он стоял, упершись руками в бока. — Что ты узнал?
— Эту женщину зовут Вирсавия.
— Вирсавия? — почему это имя кажется ему знакомым? — Вирсавия…
— Она дочь Елиама и жена Урии, хеттеянина.
О, нет! Давид почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Он вспомнил маленькую худенькую девочку, которая обычно сидела на коленях у Ахитофела и сквозь пламя костра смотрела на него. Нет! Не может быть! Маленькая Вирсавия, которая преклонялась перед ним и ходила за ним к потоку Ен-Гадди. «Я хочу поговорить с тобой». Ее глаза светились. Вирсавия, жена одного из его самых лучших и верных друзей, дочь человека, которому он доверял и который доверял ему, внучка Ахитофела, самого умного советника. Что могло быть хуже? Давид вспомнил, как на свадьбе Вирсавии и Урии, заглянув ей в глаза, он почувствовал какое-то странное смущение. С того самого дня Давид твердо решил никогда больше не смотреть на нее!
Давид хрипло рассмеялся. Упершись руками в бока, он отвернулся от стражника. Прежняя усталость и депрессия снова навалились на него.
— Можешь идти.
— Господин мой, царь, чего-нибудь желает?
Давид стиснул зубы.
— Я ничего не желаю.
— Для тебя нет ничего невозможного, господин. Ты — царь. Все, что ты ни пожелаешь, — твое.
Давид опустил руки и поднял голову. Он — царь. Более того, его войско сейчас осаждает Равву. Урия, Елиам и Ахитофел ушли несколько месяцев назад, и пройдет еще немало времени, прежде чем они вернутся. Сердце Давида учащенно забилось. Что если он позовет Вирсавию в свои покои? Что если они обретут наслаждение в объятиях друг друга? Какой может быть вред от одной ночи? Кто узнает об этом?
Желание разгорелось сильнее.
— Чего ты желаешь, господин мой, царь?
— Приведи ее ко мне, — произнеся вслух свое желание, Давид почувствовал укол совести, но быстро заглушил его мыслями об ожидающей его ночи. Однако все-таки он должен быть благоразумным:
— Дождись темноты, а потом приведи ее, и возьми с собой других воинов, которые умеют хранить тайну.
— А если женщина будет сопротивляться?
— Не будет.
Вирсавия давно любит его. Она следовала за его станом в Адоллам и Ен-Гадди. Тогда он считал ее маленькой назойливой мухой, но теперь…
— А если она…?
Она — обыкновенная женщина, а он — царь.
— Выполняй приказ, — повелел Давид.
Иорам поклонился и вышел. Давид знал, что Вирсавия придет к нему. Она уже приняла его приглашение, когда там, во дворе своего дома, так смело встретила его взгляд.
Пройдет не один час, прежде чем к нему приведут Вирсавию. Этого времени было достаточно, чтобы помыться и умастить тело ароматическими маслами; достаточно, чтобы зажечь благовония, способные возбудить любую женщину; достаточно, чтобы помечтать о предстоящей ночи.
Достаточно, чтобы победил грех.
Остаток дня Вирсавия провела в своей комнате, плача и размышляя, осмелится ли она теперь когда-нибудь показаться царю. Она оделась в свободные одежды, скрывающие ее фигуру, и расчесывала волосы до тех пор, пока не заболела кожа на голове. Затем, прижав гребень к груди, Вирсавия разрыдалась. Время не убило ее любовь к Давиду. Сегодня, когда она узнала, что это он смотрит на нее, все старые чувства воскресли в ней и охватили ее с новой силой.