Виршевая поэзия (первая половина XVII века)

а пияный человек аки во тме шатается
и вне ума своего бывает,
а естественнаго своего ума не отбывает, —
ходит умом своим яко тмою помрачен.
Зло убо, воистинну зло, иже кто таковому деянию обучен!
А вся таковая творятся нашим невоздержанием
и общаго врага нашего и борителя запинанием.
Той бо никому от нас не хощет добра.
А удержание от греха пиянства — паче всякого сребра.
И паки не прелщайтеся чюжимь взором,
и да не пребудеши посреде аггелским и человеческим позором,
яко от взора, по реченному, похоть раждается,
потом человек в Дело привмещается.
Яко же глаголет божественный апостол: похоть, заченшаяся, раждает грех[51],
а грех, заченшийся, сотворяет бесом смех;
потом исходатайствует смерть,
понеже всем нам предлежит таковая сердечная сеть.
И паки к чюжим частей не прикасайся,
противу общаго врага и борителя мужественне вооружайся.
И паки пий воды от своих студенец,
да получиши от бога нетленный венец.
И еще паки глаголет: будите доволни своими оброки,
и да не творятся в вас таковыя душевныя пороки.
Ничтож злейши таковага уязвления
и — ничтож добреиши сицеваго ненавидения.
Сего ради от бога комуждо свой закон вдан
и чтоб всякь от таковаго греха был оправдан, —
ничто ж убо лютейши блуда и прелюбодеяния, —
и не творил бы таковаго злодеяния.
Вси греси легчайше прощаются,
а сицевыя тяжце запрещаются.
Тако ж на долго время тела Христова причащатися возбраняют
и тако святыни божия лишают,
душу же и тело погубляют
и во ад низпосылают.
Того ради блюдися и снабдевайся крепко
и да не будет хождение твое лепко,
паки же — буди ти неослабно ступати,
а заповедей господних не преступати.
Запалит ли тя аще таковое зжение,
воспомяни во уме своемь вечное мучение.
В той час содрогнися душею и телом,
яко ж некто глаголет от святых великих отец,[52]
ему же открыся глубина духа вконец:
люто убо очима яту быти
и сердце свое тем уязвити.
О прочих же удех наших зде прекратим,
да не в конець беседу продолжим.
Ин глаголет: соблюдай око твое чисто[53], да не видит зла!
Ин паки глаголет: не даст господь на жребии своем жезла.[54]
И паки пророк глаголет: ничто ж лукавее ока[55].
И вси святии глаголют: ничтож злейши душевнаго порока.
Паки ж глаголеть вышереченный отец,[56]
ему ж открыл господь разум и премудрость в конец:
да будут очи твои прикровени аки девица в чертозе,
а тебе б удержевати себе на мнозе.
Паки ж глаголет: очи убо лакоме и некасаемых касаются,
а души наши велми от того повреждаются.
Паки той же великий вселенный учитель Павел апостол наводит[57]
и тем всех нас в страх божий приводит, —
яко блудником и прелюбодеем судит бог.
И тако, блюдися — да не вознесется на тя таковый фиалный рог.
Понеже и все мы тому пристрастии
и сотворении бо есмы к добру и злу самовластии,
того ради подобает нам крепость во уме своем имети
и всегда смертный час пред очима своима зрети.
Таковое аще злое дело делом совершиши,
и ты от творца своего и бога едва милость получиши;
многими же поты аще не потрудишися,
и ты отнюдь телу и крови Христове не причастишися.
Вся же священная правила велми о том запрещают
и на много время тела Христова причаститися не повелевают.
Паче же огненный столп, царьству тезоименит[58]
о том нам вемли же претит.
На многа лета во епитемию положил
и на всех нас аки крепкую бразду наложил;
не исполнив лет, не велит таковому страшному делу касатися, —
и страшно убо есть и грозно телу Христову касатися.
Недостойне, зло бо есть, зло таковое прелютое дело,
понеже погубляет ум и самую душу, и тело.
Неложно есть, воистину — второе пиянство,
повреждает бо наше душевное богатство,
исходатайствует бо нам вечное мучение...
Что ж нам о том много свидетелство приводити?! —
Подобает нам самим себе учити,
чтоб нам таковаго дела не творити,
а творцу своему и создателю не грубити,
души своея и тела не губити,
а с ним бы, творцемь нашем, во веки жити.
Глаголати же о прочем помолчим,
а всю есмы надежду на творца своего и бога возложим.
Той бо есть милостив ко всем,
воистину, аще и прогневаем его в чем,
а он всех нас ждеть на чистое покаяние
и в вечное с ним пребывание.
Аминь.