Начало виршем, мятежным вещем
Сих же разумом прочитаем
И слагателя книги сея потом уразумеваем.
Изложение бысть сия летописна книга
О похожении чюдовскаго мниха[116],
Понеже бо он бысть убогий чернец
И возложил на ся царский венец,
Царство великие России возмутил
И диадиму царскую на плещах своих носил.
Есть бо то во очию нашею дивно,
Предложим писанием, чтоб во веки незабытно.
И наши приклады в книги сей имаем,
И того в забытии не оставляем.
Тогда бо мятежные времена были,
И славные роды отечества своего отступили.
Мы же сему бывшему делу писание предлагаем
И предидущий род воспоминанием удивляем.
По сем предние строки углядаем
И трудолюбца дела сего познаваем.
Есть же книги сей слагатай
Сын предиреченнаго князя Михаила[117] роду Ростовскаго сходатай,
Понеже бо он сам сие существенно видел
И иные его вещи от изящных безприкладно слышед.
Елико чего изыскал,
Толико сего и написал,
Всяк бо что разумевает
И дела толикие вещи не забывает.
Сие писание в конец прейти едва возмогох
И в труде своем никоея ползы обретох.[118]
Послание князю Семиону Ивановичу
Горе небеснаго Иерусалима вселения желателно,
От дел познаваему несумненно о сем упователю.
Сему дерзнух в скорби моей достизати,
По благоданному дару могущему в бедах утешати.
От благоразумия твоего насладитися хощу,
Да сег<о> ради христоподобныя любве твоея ищу.
Авраамля дела слышу боголюбиве творима тобою,[119]
Ревнуя тому, свершение покажи ми образ собою.
Юж<е> имееши в недрех милования гостинницу,
Мою душу с телом приими в сию яко странницу.
От благих боголюбиваго душевнаго ти дому ухлеби мя,
Еже имаши и вино словом божиим разтвореное, сим напои мя[120].
Мое же к тебе благодарение противу воздарение,
У вышняго царя милости о твоем здравии прошение.
К сему ж<е> прочее начну ти о моем скорбном пребывании поведати,
Но не достигает от многия печати язык мой потонку изглаголати.
Яж<е> попущением божиим грех ради моих случиша ми ся,
Зело от великих напастей и умныя ми детель умалишася.
Юже имех от бога дарованнаго ми разума красоту,
Сего ми оземствование[121] мое нынешнее явило тщету.
Есть убо сие мое настоящее к тебе беседование,
Многою скорбию изообилуемо и слезами текущее.
И аще яко ж<е> и прежде боголюбивый разум в тебе содержится,
О мне твое благородие, иешцую, умилится.
Нищетою убо разума и в потребных зело содержит есмь,
Увы, и не помышляю, яко и не таков едва кто есть.
И есть ли благовнимателный ти слух милосердие приклониши,
Вины, о ней же ти дерзнух писати, внятелне послушаеши.
Аще и зело грубо за скудость уме вещаю,
Но благолепная твоя разумения к милости поощряю.
О них же сам пострада и искушен был еси,
В тем и нам напаствованным пособствовати мощен еси.
Ибо аз слышах тя прежде скорбная претерпевша,
Честь же достоинства твоег<о> всех, разумеваю, не погубивша.
Юж<е> по печалней тризне терпения мзду приял еси,
Философиею божия помощи мню сию стяжал еси.
Добрыя сея твоея и мы желаем получити.
Корень и верх всех добродетелей есть и глаголется любов,
Аще сея свершен рачител<ь> явишися не будеши во благих убог.
Шествия твоя права по добродетелному ти пути слышу[122],
Ея ж<е> стези и аз всегда усердно обрести мышлю.
Лепо ти благочестиве и своиствено такову милостиву быти,
Еж<е> и о нас, безутешных, братолюбие попечение имети.
Щуяя части, тоя ради добродетели Христос избавит тя,
Покоя ж<е> и веселия с праведными в десных сподобит тя.
Аще без пестроты добрыя детели совершиши,
Деть без возбранения в вечная селения инех предвариши.
Сего ради, боголюбче, усердно ныне потщися,
К требующим благотворити не отрецыся.
О сем паче всего благородию твоему стужаю,
Ибо усерднее инех здравия твоего слышати желаю.
Чтоб мне тем в скорбех сих отраду приимати,
Еже часто светоподобная писания твоя прочитати.
Лютая моя вся подробну изявити не возмогаю,
О них же паче благоразсудна ведца самог<о> тебе уповаю.
Малое сие и грубое мое писанеице молю приими,
Братолюбие же сотворив, своя ми благодарив возсли.
И прочее молю незабытлива тя о нас быти,
Еже о вашем пребывании к нам ведомо чинити.
Того есмь зело желател<ь>,
Дабы еси был во благих пребыватель.
вернуться
...о похожении чюдовскаго мниха... — Поэт полагает, что Дмитрий Самозванец и инок московского Чудова монастыря Григорий Отрепьев, бежавший отсюда в Польшу в 1601 г., — одно лицо.
вернуться
...сын предиреченнаго князя Михаила... — Отец предполагаемого составителя «Повести», Михаил Петрович Катырев-Ростовский, умер в 1606 г. в Новгороде от морового поветрия (эпидемии чумы).
вернуться
...в труде своем никоея ползы обретох. — По-видимому, «Повесть» была задумана автором с целью самореабилитации, но не оправдала его надежд.
вернуться
Авраамля дела слышу боголюбиве творима тобою... — Очевидно, поэт, бывший дальним родственником Шаховского, намекает здесь на активное заступничество библейского Авраама за свою родню. Так, по Библии, Авраам спас своего племянника Лота и его семью, захваченных в плен месопотамскими воинами.
вернуться
От благих... ухлеби мя... сим напои мя. — Перефразируются слова из Послания апостола Павла к Римлянам (XII, 20): «Аще алчет... ухлеби его, аще ли жаждет, напои его».
вернуться
...оземствование... — тюремное заключение.
вернуться
Шествия твоя права по добродетелному ти пути слышу... — Ср. аналогичную характеристику Шаховского дьяком Третьяком Васильевым (см. выше, с. 405).