Наверное, я начал не с того места. Позвольте отмотать эту историю немного назад.
Я всегда хотел завести собаку. Но мама была против. Шерсть, вонь, поцарапанная мебель и все эти прелести. Мы всегда жили в квартире и аргументы у мамы были железные. Да и я особо не настаивал, но втайне мечтал, что если у меня появится щенок, то я сразу стану самым счастливым собачником в мире. Ведь это так здорово – выгуливать своего питомца каждый день, на зависть другим пацанам. Ведь в своих мечтах я видел своим питомцем не просто какую-то блохастую дворнягу, а настоящего породистого пса, умеющего выполнять сложные команды и никогда не писающего в квартире без моего разрешения.
На первом месте, согласно моей шкале самых классных псов всегда была немецкая овчарка. Во всех фильмах, книгах и разговорах эта порода представала передо мной как некая сказочная, добрая, готовая защитить тебя в любой момент служебная собака. Которая до конца жизни будет предана мне и когда умрет, будет смотреть на меня своими глубокими, честными, в силу возраста слегка подслеповатыми глазами.
Второе место прочно удерживал похожий на крысу, но ничуть не теряющий плюсов от этого сходства бультерьер. Или питбультерьер. В детстве я не различал их, но питал к ним глубокое уважение из-за их принадлежности к так называемым бойцовским породам. Я не знал, что творится в душе у каждого, проходящего мимо меня белого словно слоновая кость пса, но на вид они были довольны опасны, а слава, бегущая впереди них, только добавляла к их репутации и вселяла благовейный страх в попадающихся на встречу прохожих. К тому же, во времена моего детства это было даже модно – иметь бойцовскую собаку и по вечерам прогуливаться с ней по району. Пацаны сразу относились к тебе чуть поуважительнее, чем обычно.
Последним в тройке моих фаворитов стоял французский бульдог. Не знаю почему, но мне всегда импонировала эта небольшая, но довольно забавная порода с веселой мордахой и с плоским носом и раздвоенной верхней губой. Эти малыши прослыли добродушными симпатягами, готовыми часами общаться со всеми членами человечьей семьи от мала до велика. Но были у них и свои недостатки: говорили, что они любят хрюкать, пукать и сопеть, и это не самые главные их недостатки. Но, тем не менее, мне нравился этот собакен и все тут.
Жизнь шла, текла своим чередом, а я взрослел. Так получилось, что кроме квартиры в нашей семье появился и частный дом, правда с общим двором и соседями впридачу. Но в остальном, жить мне там нравилось, а вскоре это стало и необходимостью. Как бы там ни было, я снова насел на маму и начал клянчить собаку. Видимо, что-то в ее мировоззрении изменилось, поскольку она все также говорила мне «нет», но не так категорично, как раньше.
И вот, у одного пацана из многоэтажки, где я раньше жил, ощенилась собака. Собаку звали Бара или Барбара. Порода у нее была американский стаффордширский терьер. Амстафф. Я много слышал про эту породу, в основном от Толика, мы с пацанами всегда с восхищением разглядывали эту красавицу, когда она прогуливалась с хозяином по двору. Была она добродушной, незлобливой псинкой, но, если рядом оказывался соперник в лице другого пса, эта душка сразу превращалась в машину для убийства. Сама она выглядела шикарно – подтянутая, без капли лишнего жира, с умными добрыми глазами. Ярко выраженная мускулатура, готовность моментально реагировать на любое внимание к ее персоне – мне нравилось абсолютно все в этой красавице. Так что, не помню, как, но через некоторое время я стал счастливым обладателем двухнедельного мальчика, милого, любопытного несмышленыша. Назвал я его Стэном.
Глава 2
Мой песель рос как на дрожжах. Я не успевал покупать ему корм, он съедал все в считанные минуты, видимо сказывалась порода и природные данные. Потребляя столько калорий, Стэн должен был куда-то выплескивать свою кипучую энергию и постоянно требовал от меня или гуляний с ним, или просто игр во дворе с мячиком, резиновой игрушкой или просто, деревянной дощечкой. Поскольку я в то далекое время учился в университете, а мама все время была на работе, псина была предоставлена сама себе и использовала это время по максимуму – запертый в прихожей, Стэн носился туда-сюда, пробовал на вкус занавески на окнах и все время откладывал кучки в туалете, который у нас был совмещен с душем. Конечно, я пытался учить его ходить в нужник на улице, но, то ли плохо пытался, что было больше похоже на правду, то ли пес понимал мои команды по-своему. Он не хотел терпеть и когда кто-нибудь из домочадцев возвращался домой, то его обязательно встречал не очень приятный сюрприз, который приходилось быстренько убирать.