— Ты так уверен?!
— Тебе же интересно, по глазам вижу!
— Ах ты психолог на полставки!
— Да, я такой! Завидуйте мне все!
— А больше мои глаза ничего не говорят? Например, то, что я хочу дать тебе в лоб?
И она действительно шутливо протянула руку...
Паша каким-то непостижимым образом успел сделать снимок, фотоаппарат все время висел у него на ру-ке.
— Ну ты получишь! — прошипела Лиза. — Дай посмотреть, что получилось!
А он снова ее сфотографировал.
Так, смеясь и дурачась, они поиграли в папарацци, попеременно выполняя роль фотографа.
Потом присели на лавочку и стали рассматривать снимки.
— Круто! Вот это классная фотка! — комментировала Лиза. А это — ужас! Удали ее! Удали немедленно!
— Да-а, — заметил после просмотра всех фотографий Павел. — Хорошо поснимались...
— Слушай, Паш, ты напечатаешь мне несколько?
— Да хоть и все!
— А тебе что останется тогда?
— А я все сделаю по два раза!
— Ну ты крут... — восхищенно пробормотала Лиза вообще не в тему, а просто потому, что надо было что-то сказать.
— Слушай, у меня идея. Давай прямо сейчас зайдем в «Кодак» и закажем.
— Давай, а это далеко?
— Нет, приемный пункт есть в кинотеатре. Нам только дорогу перейти.
— Ну пошли!
Фотоателье пустовало. Обслуживающий персонал в лице одного-единственного парня сидел за столом с хмурым лицом и откровенно скучал. Когда появились Лиза и Паша, парень обрадованно вскочил.
— Пашка! — прокричал он басом, — здорово! Рад тебя видеть!
— Колька! Привет! Не знал, что ты тут!
— Ага... Я тут вроде на практике, осваиваю технику фотографии. А на самом деле у них просто нет при-емщика сюда поставить.
— С тобой все понятно. Так, значит, ты все-таки поступил в эту Академию художеств?
— Ну да, а ты сейчас где?
— Я в МИСИСЕ, на программиста. Ой, Коль, мы ж сюда по делу пришли. Нам бы фотки из цифровика сделать.
— Да не вопрос! — ответил тот, подсоединяя провод USB к камере и с любопытством косясь на Лизу.
— Ах да! — спохватился Корсаков. — Это Лиза, знакомься. Лиз, это Николай Каретников, мой однокласс-ник. Бывший.
— Очень приятно, — улыбнулась девушка.
— А мне-то как приятно, — задумчиво ответил тот и хитро глянул на Павла.
— Лиза — подруга моей сестры Инги, — пояснил Корсаков.
— Ах, подруга сестры, — понимающе протянул Коля и уставился на монитор. — Нуте-с, какие фотографии делать будем? И сколько?
Разбирательство «какие фотографии делать и в каком количестве» продолжалось более получаса. Школь-ный друг Павла согласился им сделать фотографии за полчаса, «все равно народа нет».
Когда они вышли из мастерской, Паша вдруг предложил:
— Слушай, Лиз, мороженого хочешь?
— Ну, я даже не знаю... Но вообще-то, можно!
— Тогда пошли в кафе, тут недалеко.
— Зачем в кафе? Погода такая прекрасная. Давай купим по стаканчику и посидим у фонтанов.
Они зашли в ближайший магазин и с удивлением обнаружили на дне холодильника одно-единственное мороженое. Одно-единственное, но какое! Настоящее произведение искусства, ванильно-шоколадный тортик с замороженной вишенкой сверху.
Минут через десять они уже сидели на лавочке и разворачивали упаковку. В магазине им дали смешные деревян-ные палочки, и теперь они с увлечением отковыривали неудобными деревяшками твердый пломбир. Лиза с Пашей от души веселились и не раз ловили на себе восхищенно-завистливые взгляды из толпы гуляющих.
Когда с мороженым было покончено, они отправились за фотографиями.
Николай выложил на стол готовые снимки. Паша с Лизой долго его благодарили, а фотограф-практикант упорно отказывался от денег за проделанную работу. Но все же после долгих препирательств счет был опла-чен, а Коля приглашен в гости.
— Слушай, — сказал Павел, когда они вышли из ателье, — хочешь, я покажу тебе мое любимое место в городе?
— Давай, — согласилась Лиза без особого энтузиазма. Ей безумно хотелось поскорее рассмотреть фото-графии, но отказать Паше она не решилась.
Любимое Пашино место и в самом деле заслуживало внимания.
Они стояли на берегу пруда, на небольшом холмике между двумя плакучими ивами. Их ветви опускались так низ-ко, что почти касались воды. На одном дереве были подвешены качели — самодельные, но прочные. У самой воды примостилась маленькая скамейка. За прудом разгорался ранний закат, солнце тонуло в причудливых, окрашенных в розовое, пурпурное, золотистое облаках.
— Восхитительно, — почему-то шепотом пробормотала девушка.
— Да. Поэтому я и люблю это место, — тоже шепотом ответил из-за ее спины Паша.
Почему они заговорили шепотом? Быть может, не хотели нарушать возникшее чувство обособленности от всего остального мира. Казалось, что любое слово могло нарушить эту хрупкую гармонию. И то непонятное и магическое, что возникло в этот миг между ними, встрепенется от неосторожного слова и убежит навсегда.
— Я вижу, тебя проняло, — нарушил тишину Паша.
— Ага... — растерянно кивнула Лиза. — У тебя такое же ощущение?
— Какое? — заинтересованно спросил тот.
— Такое... Непонятное... Ну не знаю я, как объяснить...
— Я понял. Такое же у меня. Пошли на лавочку.
— Зачем?
— Как? Ты разве не жаждешь посмотреть фотографии?
Здравствуй, мой дорогой дневник! Жизнь — замечательная штука, ты знаешь? А вообще, день у меня выдался на редкость противный. Первая его половина. Сейчас я расскажу поподробнее.
В школе я наконец-то узнала все про эти записки...
Не знаю, что было бы, если бы не Паша. Он меня выслушал и успокоил. Выплакивалась я долго, а ко-гда закончила, то заметила, что вся его футболка мокрая! Это ж какой крокодил должен рыдать!
Ну а потом мы пошли гулять... Я довольно быстро успокоилась и твердо решила, что не позволю ка-ким-то идиотам, типа Ляпиной и Стрельцова, испортить себе настроение. Я не буду страдать. Я люблю жизнь.
Еще я услышала сегодня одну замечательную песню и с ходу запомнила ее первый куплет. Я не знаю исполнителя, но слова запомнила накрепко:
Непечатное слово так и крутится на языке,
Что за жизнь снова-снова бьет наотмашь
больно по щеке,
Я лечу вверх ногами, чтоб мой файл прочитал
асфальт,
Под прицелом фотокамер, тех, которым
никого не жаль.
Но я стальная пружина,
Я сильней под нажимом,
Прессинг — ерунда,
Я держу удар,
Я держу удар.
Я знаю, это про меня. И я выдержу, я смогу. Я не позволю никому себя обижать! Никогда, слышишь, никогда! Я постараюсь не подпускать к себе никаких уродов, уж извини за грубость, мой дорогой дневник. Знаешь, когда-то The butterfly-girl сказала мне замечательную фразу. «Всегда найдутся люди, которые захотят причинить тебе боль. Но нужно продолжать верить людям, только быть осторожным». Замечательно, не правда ли?
А еще мне хочется отомстить, и месть моя будет жестока. Зло должно быть наказано. Мы с Пашей уже говорили об этом, и он обещал помочь.
А еще, мой дорогой дневник, я, кажется, влюбилась в Пашу. Он замечательный! Он сильно отличает-ся от Стрельцова. Их даже сравнивать нельзя! Паша все понимает, и он такой настоящий! Похоже, я ему тоже нравлюсь, но это вилами по асфальту написано в пасмурный день. Не хочу ничего загадывать. И не буду.
Не знаю, как рассказать об этом Инге. Но расскажу обязательно.
Вообще, я уже считаю его своим. Так и хочется повесить на него табличку с надписью «МОЙ ПА-РЕНЬ» и ходить рядом. Только права у меня пока на это нет. Да и есть ли у любви такие права?
Какой длинный пост получился... Мама миа! А я ведь еще не все рассказала... Ну ладно, до завтра. Спокойной ночи, мой дорогой дневник!
Глава 7
Подготовка
Назавтра Инга узнала обо всех произошедших событиях. Сообщение о предательстве Стрельцова она при-няла на редкость спокойно. Это Лизу слегка возмутило. Но в то же время она фальшиво не вздыхала и воз-мущенно не кричала: «Я же говорила!» — и это Лизе понравилось.