Казуми отказалась взять у офицера Футигами платок, чтобы вытереть слезы. Вместо этого она достала из сумки пачку бумажных салфеток. Она расплакалась впервые с момента появления в участке.
— Простите, я вышла из себя.
— Ничего страшного, можешь не извиняться, — ответила офицер Футигами, рассеянно глядя сквозь зеркало на тех, кто был в комнате для допросов.
— Хочешь пить? Я могу тебе тоже чего-нибудь принести. Как насчет диетической колы?
Казуми улыбнулась:
— Неужели у вас здесь есть кола?
— Конечно есть. В конце коридора стоит автомат с газировкой.
Тикако одобрительно кивнула.
К тому времени как офицер Футигами отправилась за колой, Казуми уже почти успокоилась. От слез у нее немного размазалась тушь, но девушка не стала поправлять макияж.
— Казуми, о чем ты мечтаешь? Чем хочешь заниматься в будущем?
— Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Ты кажешься такой решительной и целеустремленной. Многие твои сверстники ведут себя как дети, но ты совсем другая. Наверняка у тебя есть какие-нибудь планы на жизнь.
Поразмыслив пару секунд, Казуми ответила:
— Когда я вырасту, я больше всего на свете хочу стать независимой.
— Найти хорошую работу и все такое?
— Да, я хочу полностью себя обеспечивать.
— Мне кажется, нынче об этом мечтают очень многие девушки.
— В ваше время, наверное, было по-другому?
— Да, сейчас у девушек гораздо больше возможностей, чем было в свое время у нас. Я оказалась в полиции случайно. В юности я вовсе не мечтала о финансовой независимости — мне пришлось пойти работать, потому что так сложились обстоятельства.
— Значит, вам повезло. Когда обстоятельства все решают за нас, так гораздо легче. Я даже немного завидую вам, если честно. — Сделав это признание, Казуми усмехнулась. — Кто знает, может быть, если бы я была вашей сверстницей, ничего подобного со мной бы не случилось.
«Чего именно „не случилось“?» Тикако оставила этот вопрос при себе и постаралась как можно аккуратнее вернуться к обсуждению прежней темы:
— Само собой, нет ничего предосудительного в том, что нынешние девушки хотят реализовать свой потенциал и обрести финансовую независимость. Каждая эпоха диктует свои правила, верно?
Казуми покачала головой:
— Я не совсем это имею в виду. Мне нужна не только финансовая независимость — я хочу быть полностью свободной. Вы только что сказали, что у девушек вашего поколения выбора не было, а вы стали работать в полиции, потому что так сложились обстоятельства.
Тикако действительно никогда не могла себе позволить выбирать свое будущее, решать, чем она хочет и чем не хочет заниматься. Свобода выбора казалась ей непозволительной роскошью. Однако при этом ей никогда и в голову не приходило, что младшему поколению это отсутствие выбора может показаться желанным и что ровесница ее дочери однажды будет с завистью рассуждать о том, как, должно быть, легко жилось Тикако в те далекие времена.
— Я просто не хочу уподобиться собственной матери, — прямолинейно заявила Казуми. — Не хочу, как она, привязаться к одному мужчине, висеть у него на шее всю жизнь и пить из него кровь по капле, как блоха. Не желаю блуждать в тумане, жить чужой жизнью! Ни за что этого не допущу!
— Ты когда-нибудь говорила об этом с матерью?
Казуми удивленно уставилась на Тикако:
— Нет, конечно! Я бы никогда не посмела ей такое сказать!
— Ты боишься ее обидеть?
— Думаете, зря боюсь?
— Может, и зря. Может, у твоей матери совсем другой взгляд на вещи.
— Не говорите ерунды, — наморщила нос Казуми. — Если бы у мамы была собственная точка зрения хоть по какому-нибудь поводу, мне кажется, она не стала бы мириться с тем, что ее собственный муж изменяет ей направо и налево.
«Замкнутый круг, — подумала Тикако, — а в его центре — гнев Казуми и ее боль».
— Отец обожал читать мне нотации, считая себя многоопытным мудрецом. При этом ему и в голову не приходило обратить внимание на собственную жену, задуматься над тем, как он с ней поступает: ведь он постоянно предавал ее, а она ему все прощала и оставалась с ним, несмотря ни на что. Я смотрела на своих родителей и думала: «Что, черт возьми, они творят? Как они могут так жить?» Это всегда было выше моего понимания.
— Знаешь, детям часто трудно разобраться в отношениях своих родителей.
Взгляд Казуми немного просветлел.
— Как-то раз она мне тоже сказала что-то в этом духе.