Аня в течение прошедшего дня несколько раз вспоминала про Максима и ждала что он позвонит, не томительно, не мучительно, не страстно, но все же ждала его звонка. Не то чтобы девушка влюбилась с первого взгляда или была сражена его невероятной мужской харизмой, он просто показался ей интересным и необычным, а главное добрым и интеллигентным, что в наше время большая редкость. Тем более сочетание большой физической силы с добротой и интеллигентностью встречаются еще реже. Максим не вызвал у Ани каких-либо острых чувств, но каким-то странным образом легко коснулся мягких и не совсем настроенных струн ее души. А возможно исполнил тихую невнятную и таинственную мелодию плоти (или души?), подобно легкому ветерку, который в состоянии заставить едва слышно зазвучать одинокую свирель недотрогу, не прикасаясь к ней. Аня плохо себе представляла, как именно звучит одинокая свирель недотрога, но похоже она уже начинала слышать древнюю мелодию, в оригинале исполненную природой по нотам написанным создателем, ее душа и плоть еле слышно в унисон напевали эту мелодию. Девушка одиноко и непорочно лежа в своей кровати, читая перед сном, в крайний раз в эти сутки вспомнила про Максима, подумала про Максима. Аня думала: «Конечно, немного странный парень, но симпатичный – высокий, крепкий, мускулистый, можно даже сказать красивый. Только он какой-то немного неуверенный в себе, наверное, потому и не позвонил, что никак не смог решиться. Я ему точно сама звонить не буду. Хотя может делами какими был занят? Мог бы и прямо сейчас позвонить, нормальное еще время. Все-таки, странный он немного, с другой стороны иначе бы и не ходил к психиатру, собственно, как и я. Позвонит. Куда он денется. Если этому суждено быть, то так оно и будет, а если нет, то оно и к лучшему».
Утром следующего дня Максим проснулся в романтичном и сладковато-задумчивом настроении. Не сладком, не приторном, а сладковатом, таким будто бы перед сном его душа сначала почистила зубы, а потом, все же, выпила кофе с двумя ложечками сахара. Четко осознавая к чему этот сладковатый привкус, несколько часов спустя, Максим настроился и все-таки позвонил девушке во время обеденного перерыва. Аня сразу, выждав паузу, взяла трубку.
– Да, здравствуйте! – сказала она.
– Здравствуй, Аня! – сказал Максим бодрым голосом.
– Извините, кто это? – спросила Аня. Максим задумался. Аня усмехнулась в трубку. – Да я узнала, Максим. Рада тебя слышать!
– Взаимно! Не отвлекаю?
– Нет. Как раз собираюсь обедать.
– Это … мы собирались как-нибудь встретиться, – слегка заволновался Максим.
– Да, собирались, как-нибудь, – ответила Аня.
– Может быть как-нибудь будет сегодня?
– Ты меня приглашаешь?
– Да. Только не знаю куда именно. У нас как-то и пойти особенно некуда так чтобы без намека на пошлость. Пойдем в кино. Это, конечно, очень банально, но … В общем, я ерунду какую-то говорю, – повысил Максим голос на себя самого. – Давай сначала. Ты мне очень интересна и симпатична, поэтому я хочу с тобой увидеться. Поскольку особенно пойти у нас некуда я приглашаю тебя в кино, так можно хотя бы начать общение, а дальше будет проще, мне хотя бы – будет проще. Потому, что если нет, если проще не будет …, то …
– Я согласна, Максим, пойти с тобой в кино, – ответила Аня смеясь.
– Опять ты смеешься. Я смешон? Хотя я и шутить совсем не собирался. Вот так вот всегда и получается. На планерку приготовишься, иногда целый час готовишься, а иногда и больше. Начинаешь говорить серьезные вещи, о сложившихся в спорте традициях, о крайней необходимости развития массового спорта, о будущем грядущих поколений, цитируешь указы президента, а в ответ …
– Максим! – перебила его Аня. – Прекращай меня смешить, а то вечером будет нечего сказать и станет скучно. Все хорошо, я рада что ты позвонил.
– Я тоже рад что я позвонил. Ну ее мае! Ты только не смейся. Я правда что-то разнервничался. Ты уж извини. У меня просто хронический недостаток позитивного общения.