Далее наступила небольшая пауза в разговоре. Максим наморщившись встряхнул головой и запил паленый напиток соком. Дмитрий, поморщившись стойко выдержал паузу, и только преодолев все неприятные ощущения, закусил кусочком сыра. Андрей Сергеевич для поддержания атмосферы и большего доверия между собеседниками, повторил их жесты и мимику, изображая знакомые, но более недосягаемые ощущения. Затем обряд повторили, а потом и еще раз. Хмель от «ядреного» алкоголя быстро ударил в головы Максима и Дмитрия. Они, выражаясь словами Андрея Сергеевича, уже сделали очередные шаги навстречу недосягаемому и сокровенному и теперь были готовы задавать вопросы и получать ответы.
– Ну что легче? – спросил Андрей Сергеевич.
– Немного, – ответил Максим.
– Это как посмотреть, – дополнил Дмитрий. Смотря кому «легче». Как человеку мне может быть и легче, а вот как сотруднику гораздо сложнее.
– Может, зададите мне интересующие вас вопросы, а я на них отвечу, дабы мне не углубляться в суть и не уйти в философию идеализма. Я, думаю так будет проще и быстрее. Согласны? – спросил доктор, собеседники одобрительно кивнули. – Вот и хорошо.
– Вы умерли? – спросил Максим.
– Вы живы? – уточнил Дмитрий.
– Да, – сказал доктор. – Ответ на оба вопроса «да». Хотя одно исключает возможность другого, с точки зрения смертного человека. В земной жизни я умер в ночь с тридцатого на тридцать первое января этого года, мое сердце остановилось и совершенно точно и безошибочно был констатирован факт моей смерти – мое тело прекратило жизнедеятельность. Между тем сознание, которое, как вы теперь точно знаете, или думаете, что знаете, живо, так как оно вечно. По всем законам мироздания мое сознание должно было уйти в другой мир – в другое измерение если угодно, недоступное для восприятия человека, или вовсе кануть в небытие, что было бы правильным с точки зрения науки, но пока что я остался здесь и вот он я – перед вами.
– Но как? – спросил Максим.
– Исключительно, усилием воли. Я очень не хотел оставлять свою семью. Я не хотел покидать этот мир, не закончив свои дела. Но понял я это не сразу. Я умер без боли и страданий, я лег спать и не проснулся. Но на самом деле, я успел осознать ужас и страх смерти, страх перед небытием, я отчетливо слышал последний удар своего сердца, я понял, что умираю, за долю секунды мой разум охватил древнейший и непреодолимый страх, мне хотелось кричать. Я потерял ощущение времени и пространства, казалось мгновение длилось целую вечность, казалось вечность прошла за мгновение. Но ужас и оцепенение постепенно стали отступать – я понял, что я есть, я понял, что не ухожу в небытие, разум не угасал, напротив мысли становились более ясными и емкими. Я вспомнил все свои ошибки и плохие дела, совершенные в жизни, я ощутил всю недосказанность между мною и близкими мне людьми, я в полной мере осознал собственные чувства и мысли, я понял и прочувствовал эмоции близких мне людей, их страх и отчаяние. И вместе с осознанием пришел новый страх – страх полного и абсолютного одиночества. Я слышал голос супруги, я отчетливо слышал ее слова и каким-то непонятным образом чувствовал ее прикосновения, я хотел что-то ответить, я хотел ее успокоить, я хотел ее обнять и сказать, что все будет хорошо, я хотел попросить у нее прощения за причиненную при жизни боль и часто невольно проявленное невнимание. Все мы причиняем близким людям боль и бываем равнодушны и невнимательны к ним, – пояснил доктор. – Я пытался снова почувствовать свое тело. Но мысли становились острее, страх одиночества сильнее, а слух слабел, я слышал голоса, но уже не разбирал слов, я терял связь с этим миром и снова ко мне пришла ужасная непереносимая мысль о том, что мой разум угасает. От этого страха сознание помутнело – в самом себе, если так можно выразиться, так как кроме сознания ничего больше у меня и не осталось. Затем мои мысли спутались, я словно потерял само это сознание, я на мгновение ощутил полное безмыслие, я постиг небытие и после осознал себя посреди бескрайней пустыни, тогда я снова словно ощущал свое тело, но уже где-то в другом измерении, я слышал – слышал абсолютную тишину, я снова видел, осязал и обонял. Оставаться в полной тишине было неприятно и страшно, я сделал несколько шагов, услышав, как под моими ногами шуршит песок я даже немного обрадовался. В пустыне сознания был день – невыносимо жаркий солнечный день. Мне хотелось спрятаться в тень от нестерпимого зноя, я пошел наугад неизвестно куда, не знаю сколько времени занял путь, но он показался невыносимо долгим. Я шел до тех пор, пока не увидел прямо перед собой огромную тень, что именно ее отбрасывало, было сложно понять, я и не стремился этого сделать. До сих пор не могу точно сказать, что отбрасывало эту гигантскую тень, так как оно не имело и не имеет ни верхних границ, ни крайних сторон. Для меня это была стена. И прямо перед собой я увидел в этой стене парадный вход – высокое каменное крыльцо под каменными же сводами и массивную широкую лестницу, ведущую на это крыльцо. Мне было жутко одиноко и я ускорил шаг, ожидая, что там внутри или по ту сторону собрались мои близкие люди, которые уже покинули этот бренный мир, я слышал радостный смех своих родителей, я слышал голос деда, слышал голоса родных и друзей, уже ушедших, я даже слышал задорный лай своего пса Рекса, который был у меня в детстве. Мне не терпелось увидеть и обнять родных людей, мне хотелось погладить и потрепать за холку своего пса. Я побежал по ступеням, я взялся за дверную ручку и готов был рвануть ее на себя, но … Я понял, что не могу так уйти, у меня остались на земле еще нерешенные вопросы и незаконченные дела. В первую очередь я подумал о своей дочери Маше, Машеньке. Она еще школьница – поздний и долгожданный ребенок, если вы не знали, а финансовое положение последнее время не очень. Но дело не только в этом. Я, вдруг осознал, как нестерпимо много в мире, который я покидаю, лжи грязи и несправедливости. И как оставлять свою дочь в таком несправедливом мире? Я не стал открывать дверь, так как понимал, что, войдя в нее не смогу выйти обратно. Я решил сделать жизнь, хоть немного, но справедливее, тогда я еще не знал, как именно, но понимал, что это возможно. Я пошел вдоль стены, там были и другие двери, скромные и узкие без лестницы и крыльца, я дергал за ручки другие двери, но они не открывались, на некоторых из них вообще не было ручек. Я шел дальше. И, скоро, вдалеке увидел, широкую бетонную площадку и навес перед стеной, в него входили и выходили из него немногочисленные люди. Я ускорил шаг и подойдя к двери встретил знакомого и по стечению обстоятельств он же был и моим пациентом. Он жив по сей день, но его расстройство прогрессирует, в настоящее время он помещен в психиатрическую клинику, где проходит медикаментозное лечение. Мы долго и о многом с ним разговаривали, он многое мне объяснил, самое обидное что почти все то же самое он говорил мне и раньше, но раньше все его слова и рассуждения я считал сумасшедшим бредом и если и пытался найти в них логику, то лишь с той целью, чтобы понять суть недуга своего знакомого. После длительного разговора с бывшим пациентом, я вошел внутрь – внутри было что-то наподобие огромного вокзала с большим количеством переходов идущих во все стороны. В огромном зале ожидания были даже кафе и комната отдыха, играла завораживающая и успокаивающая музыка.