Несмотря ни на что, в списке подозреваемых имя Сэнфорда не фигурировало, а 12 декабря 1974 года он перерезал себе горло. Марри Гоулд утверждал, что полиция и прокуратура решили подставить его, Гоулда, и сознательно закрывали глаза на улики против Сэнфорда.
Прокуратура долго травила Марри Гоулда, провела против него пять процессов и в конце концов добилась обвинительного приговора – через десять лет после убийства Пастернаков. История Гоулда может служить руководством по фабрикации судебных дел.
В состав присяжных входили: секретарь генерального прокурора Коннектикута – сотрудник того самого учреждения, которое предъявило Гоулду обвинение (точно так же секретарь окружного прокурора оказалась в жюри присяжных во время второго процесса Симпсона); женщина, двоюродные братья которой работали в полиции; женщина, которая признала, что в прошлом “тесно сотрудничала” с полицией; мужчина, который проработал 23 года “на правительственной службе”; бывший сотрудник государственного управления. Кроме того, один из заместителей присяжных имел сына, который работал “чиновником судебно-исправительной системы” (Найзер).
Обвинитель Марша Смит с пренебрежением отвергла заявление Гоулда, что он стал жертвой “полицейского заговора”, а суд расценил его как доказательство ограниченной вменяемости Гоулда.
Суд присяжных признал его виновным в убийстве, но после суда состоялось еще одно слушание, на котором вердикт был отменен, так как Гоулда признали психически больным. Было объявлено, что страх и переживания но поводу судебного “заговора” повредили его рассудок. Судья принял решение о необходимости шестого процесса. Между тем становилось все более очевидно, что убийство совершил Сэнфорд. Гоулд был освобожден после того, как защите удалось доказать, что полиция и прокуратура скрыли улики против Сэнфорда.
Часть 4:
Мозговые частоты киллера и несколько слов о совместных операциях мафии и ЦРУ
Гоулд не был убийцей – он был идеальным козлом отпущения; его использовали, чтобы отвлечь внимание от участия в преступлении мафии и ЦРУ. В прошлом Гоулд занимал высокую должность в аэрокосмической фирме “Груммен”, где работал над секретными оборонными проектами (Найзер).
В отделе кадров “Груммена” должно быть подробное личное дело Гоулда. Для агентов секретных служб его жизнь – открытая книга, – включая тот период, когда Гоулд находился в нью-йоркской клинике “Маунт Сэни”, где проходил курс шоковой терапии по поводу депрессии.
“Маунт Сэни” и другие ведущие клиники страны объединяет один характерный признак: в каждой трудятся врачи, по совместительству работающие в научно-психиатрической преисподней ЦРУ. Доктор Харольд Эбрамсои (нанятый для проведения опытов по контролю над сознанием лично Сидни Готтлибом из отдела технических служб ЦРУ) занимался в “Маунт Сэни” исследованием ЛСД – что само по себе достаточно необычно, поскольку Эбрамсон не прошел официальной подготовки по психиатрии. Его исследовательская работа финансировалась фондом Мэйси – тайным исполнителем заказов ЦРУ (Маркс). Эбрамсон больше известен тем, что был лечащим врачом специалиста по био- и химическому оружию Фрэнка Олсона, ставшего объектом операции ЦРУ по контролю над сознанием. В результате Олсон выпрыгнул с десятого этажа.
В “Маунт Сэни” Управление имело доступ к детальной информации о Гоулде. Мозаика его профессиональных и психических характеристик читалась “СЛАБАК”.
Участие ЦРУ в деле Симпсона объясняет взломы кабинетов доктора Эмели и других психотерапевтов, которые работали с эмоциональными проблемами членов команды Симпсона.
Зловещие признаки вмешательства специалистов по контролю над сознанием в ход процесса появились, когда в мае 1995 года у присяжной Трейси Хэмптон произошел нервный срыв. Было замечено, что она подолгу неподвижно сидит в комнате присяжных. Другие присяжные рассказывали, что во время перерывов Трейси Хэмптон часами пристально глядела в черный экран телевизора. После того, как она пожаловалась судье Ито: “Я сыта этим по горло”, Хэмптон освободили от обязанностей присяжной.
“Хард Копи” сообщала, что Хэмптон “слышала голоса”, – деталь, на которую большинство газет не обратило внимания. Уже 20 лет ЦРУ располагает техническими возможностями передавать речевые сигналы непосредственно в мозг. Такие эксперименты проводятся не только в психиатрических клиниках и тюрьмах, но и в обыденной жизни на ничего не подозревающих людях. Покинув комнату присяжных, Хэмптон попыталась покончить с собой. Она проглотила горсть битого стекла – странная цитата из дела “Кошачьей лапы”. Брюс Сэнфорд тоже глотал стекло, намереваясь свести счеты с жизнью. Медики на носилках доставили Трейси Хэмптон в клинику. После выписки она отрицала попытку самоубийства.
В своей профессиональной деятельности прокурор Кристофер Дарден уже сталкивался с последствиями экспериментов по контролю над сознанием. В апреле 1995 года художник Стив Харди из Дуарта, Калифорния, рассказал репортерам газеты “Лос-Анджелес Сентинел” мрачную историю о том, как манипуляции ЦРУ с психикой привел и к смерти человека. “Объектом” была Сонжи Тейлор, учительница начальной школы. 16 декабря 1993 года она была застрелена полицейскими на крыше медицинского центра Лос-Анджелеса. Около 8 часов вечера сторож заметил Тейлор на лестнице, ведущей на крышу, и сообщил охранникам. Поднявшись, они увидели Тейлор. Одной рукой она крепко держала своего сына, в другой – сжимала нож. А ведь она пела в церковном хоре и была заботливой матерью-одиночкой. В 8:25 диспетчер клиники позвонил в полицию и сказал, что Тейлор угрожает ударить ножом любого, кто к ней приблизится.
“Сонжи Дейниз Тейлор, – утверждал Харди, – стала объектом бесчеловечного эксперимента. С помощью передовых технологий, использующих микроволны, можно заставить человека слышать голоса”:
Полиция не знает как, когда и почему Тейлор забралась на крышу медицинского центра. Она приехала в Лос-Анджелес в 1991 году, мечтая стать актрисой или моделью. Ни сама Тейлор, ни ее трехлетний сын Джереми Джемаль никогда не были пациентами медицинского центра и не обращались сюда за лечением.
Тейлор работала учительницей в начальной школе Карвера и Валентайна в Сан-Марино ‹…›
Вскоре после звонка диспетчера на место событий прибыли сотрудники полиции Лос-Анджелеса Майкл Лонг, имевший 18-летний стаж работы, и Крейг Лейдал, имевший 15 лет стажа.
Тейлор обхватила сына левой рукой. В правой она держала нож и делала угрожающие жесты. Она кричала: “Ради крови Христовой!”
Прожектора на вертолетной площадке на крыше клиники были выключены. Место трагедии освещали лишь отсветы уличных огней и окна соседних зданий.
Тейлор не подчинилась повторному приказу отпустить” сына и бросить нож. Впоследствии полицейские утверждали, что Тейлор размахивала ножом в опасной близости от Джереми, и они боялись, что она может его ранить.
Лонг дважды брызнул в лицо Тейлор перечным спреем, на второй раз она выпустила Джереми. Второй полицейский схватил мальчика и отдернул в сторону.
Лонг и Лейдал уверяли, что дальше Тейлор бросилась с ножом на них. Они открыли огонь. Лонг выстрелил из своего девятимиллиметрового автоматического пистолета дважды, а Лейдал – семь раз. Джереми видел, как убивали его мать.
Хотя выстрелов было девять, на вскрытии нашли десять пулевых отверстий, семь из них – на спине. Дознаватель предположил, что десятая рана возникла вследствие рикошета.
Харди сказал, что смерть Тейлор поразила его тем, что последние минуты этой женщины на земле были столь непохожи на всю ее предшествующую жизнь.
“Что-то здесь не так, – говорил Харди. – Она не употребляла наркотиков, у нее не было проблем с психикой. Тейлор была хорошей матерью и уважала закон. Она воспитывалась в хорошей семье, у нее был маленький сын. И вдруг она сходит с ума. Никто не смог правдоподобно объяснить, почему она оказалась в медицинском центре и что собиралась сделать”.