– А мне уже даже и не хочется никуда. В Турции сейчас холодно. Я, может, летом поеду в Венецию с дочкой, – поделилась Олеся.
– А я хочу поехать в Китай. Там, говорят, дешево, а сервис – просто зашибись.
– Далеко, – усомнилась Олеся. – И одной скучно.
– А я не одна поеду. Я уже все придумала. У меня одна подружка так ездила – нашла себе по Интернету попутчицу.
– Может, попутчика? – хмыкнула Олеся.
– Ну, это не для меня, – помотала головой Танечка. – Это своего рода секс-туризм. Да, можно, конечно, найти какого-нибудь козла на loveplanet и вообще за его счет съездить. Там вообще есть раздел – отдых. Все туда пишут. Но там же и девчонки ищут компанию, просто чтобы не скучно и чтобы в номере не поселили черт-те с кем. А так знакомишься еще в Москве, договариваешься, как будешь отдыхать, куда ходить, расходы пополам. Чтобы, скажем, мужиков в номер не водить. И все! У меня куча девчонок так съездили. Чудесно.
– Я бы с дочкой поехала, я ее уже два месяца практически только по телефону слышу. Собачья работа, – снова вздохнула Олеся. Ее дочка Катя, тринадцати лет, практически всю жизнь прожила с Олесиной мамой в Твери, а сама Олеся ездила к ним по выходным. Так уж сложилось, и потом, надо же кому-то деньги зарабатывать. Школа, бассейн, английский, театральная студия. Что поделаешь, если родному отцу нет до всего этого никакого дела, если у родного отца новая молодая жена, другой ребенок, расходы, коттедж достраивается. И Таиланд так подорожал, так подорожал! Ай-ай-ай! Олеся давно уже смирилась с существующим положением вещей. Главное, она свободна и не должна больше жить с ним. С таким, как ее бывший муж, жизнь казалась ужасной и невыносимой в коттедже любого размера. Уж лучше одной, чем вот так, как они прожили. И прожили-то всего ничего – год до рождения дочери, два – после, в итоге всего три года, а вспоминается как тотальный кошмар. Хоть уже десять лет прошло – а до сих пор закроешь глаза, вспомнишь и думаешь: одной лучше.
– С вас двести тридцать рублей, – сказала вернувшаяся кассирша.
– Однако! – хмыкнула Танечка. – Хорошо еще, что это за счет фирмы.
– Хорошо, – согласилась Олеся, и именно в этот момент сунула руку в сумку, где валялся безмолвно разрывающийся от звонков телефон.
– О господи! – выпалила она, в ужасе наблюдая на экранчике двенадцать неотвеченных вызовов. От шефа из Москвы – два. От представителя администрации в Тамбове – аж четыре. Два от неизвестных абонентов, вероятнее всего, от писателей, которым, конечно же, ее телефон раздавали вместе с памяткой мероприятия. Один из писателей особенно беспокоил Олесю. Высокий бородатый мужчина лет за тридцать, с несколько пропитым, как и положено настоящему русскому писателю, лицом с самого перрона принялся к Олесе клеиться, требовать ее внимания, отдельную машину и персональную встречу с губернатором Тамбовской губернии. Наверняка это звонил он. Что делать с праздно пристающими мужчинами, Олеся знала, но что делать с праздно пристающим мужчиной, который представляется так – «Великий русский писатель Савва Захарчук!», – и смело хватает тебя под локоток, тут надо было еще подумать. Бить его по писательскому лицу и требовать соблюдения приличий время пока не пришло, нужно хотя бы закончить мероприятие. Огорчало то, что обратно в Москву Олесе полагалось ехать вместе с творческой интеллигенцией. И место великого русского писателя было в соседнем купе. Но… что ж делать, такая работа.
Олеся перебрала оставшиеся звонки. Остальные были от дочери. И еще одна SMS от Машки, Олесиной самой лучшей, самой близкой подруги.
«Олеська, я все-таки сделала это. Но почему-то ничего не чувствую, никакого удовлетворения. Только хочется нажраться. Ты когда вернешься?»
– Вот сумасшедшая! – воскликнула Олеська, покачав головой.
– Кто сумасшедшая? – спросила Танечка.
– Да тут одна. Решала одну проблему, теперь зато у нее две.
– А что за проблема?
– Да как обычно. Ей муж изменил.
– А она? – заинтересовалась Танечка, но в этот момент у Олеси зазвонил телефон. Великий русский писатель Савва Захарчук прилюдно пообещал подарить библиотеке детского дома в области всю антологию русской классики. А теперь менеджер в истерике спрашивал у Олеси, где эту самую классику раздобывать и за чей, собственно, счет. Ясно же, что великий русский писатель платить ни за что не станет.