Я тряхнула головой, чтобы отогнать эти видения. Нет, правда, совсем с ума сошла тётка! Пора задуматься о пенсии, а она вспоминает молодого мужика! Не мужика даже, а парня! Такое под силу понять лишь моему Веруну, которая мается со своим альфонсом, но расстаться никак не может. Хотя ей об этом мачо-байкере лучше не рассказывать — она не простит мне милого её сердцу крокодила Гену, если променяю его на какого-то там мальчишку Тимура. Минуточку! Что за мысли? Не собираюсь я связываться ни с каким Тимуром! Сто лет он мне не нужен! Или всё-таки нужен?
От этих мыслей я споткнулась и уронила вазу с розами, которую несла в ванну, чтобы поменять воду. Она, конечно, выпала из рук, разбилась, вода разлилась по прихожей, а розы, уже кое-где подвявшие, рассыпались по полу.
— Вот чёрт! — в сердцах выругалась я, стукнув кулаком по полу.
С досады вдруг заревела и стала собирать цветы.
— Мам, что здесь у тебя? — выскочил на шум Ромка.
— Да вот эти треклятые розы… — всхлипывая, выдавила из себя я. — А ещё ваза разбилась…
— Ну и ладно! — Ромка испуганно подсел ко мне и стал собирать осколки. — Купим новую…
Кажется, он никогда не видел меня в таком состоянии. Вообще, я редко реву. А тут прорвало.
— Не трогай осколки — порежешься, — прорыдала я. — Веником надо…
Но было уже поздно. Мой парень, конечно, порезался.
— Ну вот видишь! — трагическим голосом воскликнула я. — Я же говорила!
И заревела пуще прежнего. Ромка вообще растерялся.
— Мам, да что с тобой? — бормотал мой ребёнок. — Ничего страшного, я сейчас пластырем заклею… А вазу другую купим!
— Ишь, купит он! — я уже стала успокаиваться. — Перекисью водорода обработай свою рану…
— Да знаю я, — Ромка, увидев, что истерика прекратилась, облегчённо вздохнул и побежал за аптечкой.
А я принялась ликвидировать беспорядок. Решительно сгребла в охапку розы и выбросила их в мусорку. «Вот вам! — подумала со злорадством. — И нечего тут стоять!» Мне казалось, что, если их ликвидировать, то и дурацкие мысли уйдут. Нет роз — нет и мачо-байкера. Словно они были повинны в моём нынешнем состоянии.
Тут зазвонил мобильный. Мама! Надо срочно успокоиться — мамулька всегда чутко распознаёт моё настроение. Начнутся расспросы, что да как, и мне придётся тщательно маскироваться, чтобы она не уловила смятение.
— Алло, Натуля! — встревоженно проговорила мама. — Ты что так долго не подходишь к телефону? Звоню-звоню…
Вот всегда она так! Вечно находит поводы для волнения.
— Почему же долго? — шмыгнула я носом. — Почти сразу и отвечаю…
— А что с голосом? И нос сопит… Ты что, простудилась? — посыпались на меня вопросы.
— Всё нормально! — бодро отрапортовала я.
— Но я же чувствую — что-то не так… — тут же отреагировала моя подозрительная мамулька. — Ты плачешь, что ли?
— Вовсе нет, — я изо всех сил старалась излучать оптимизм.
— А как Ромка? — не унималась она. — Здоров? Вы не поссорились?
— С Ромкой порядок, — отчиталась я. — И зачем нам ссориться? Мы живём дружно.
— Значит, у тебя что-то не так с личной жизнью… — задумчиво предположила догадливая родительница.
Прямо видит меня насквозь! Даже на расстоянии.
— И с личной жизнью нормально, — твёрдо заявила я, постаравшись скрыться в своём воображаемом коконе. — Просто потому что её нет в принципе…
— Вот это-то меня и беспокоит! — горячо подхватила тему мамулька. — Молодая женщина, а всё одна и одна…
— Какая же я молодая? — мне было странно считать себя таковой.
По-моему, уже давно перекочевала в разряд «тёток с авоськами».
— Ну, не юная девочка, конечно… — продолжала рассуждать мама. — Но и не старуха, чтобы ставить крест на личной жизни. Неужели за тобой никто не ухаживает?
Она по старинке так называла этот процесс, который в наши дни, по сути, сводился к постели.
— Да увивается тут один… — пробормотала я. — Только ни к чему всё это…
— Отчего же? — живо откликнулась моя родительница.
— Молодой слишком, — неохотно призналась я. — Парень совсем…