Аллергия. Мельчайшая капелька какого-нибудь растворителя или моющего вещества вызывала у Саблетта аллергический шок, так что он не заходил в автомойку никогда, ни под каким видом. Ко всем прочим радостям, аллергия вызывала у несчастного парня болезненную чувствительность к свету, так что он постоянно носил зеркальные контактные линзы. Черная интенсекьюровская форма, сухие светло-соломенные волосы да плюс еще эти долбаные линзы – Саблетт выглядел самым натуральным фашистом, придурком ку-клукс-клановским. Что могло привести к определенным недоразумениям, особенно в негритянской лавочке на бульваре Сансет. Особенно если время, скажем, три часа ночи, а тебе вдруг прямо позарез потребовалось купить бутылку кока-колы или там минералки. И все же Райделл искренне радовался, когда расписание сводило его с долговязым техасцем. Саблетт ненавидел насилие, черта характера редчайшая, а у наемного копа так и вовсе невероятная. Сумасшедший? Самое интересное, что даже не сумасшедший. С точки зрения Райделла, и то и другое было вполне определенными плюсами. Ведь в Южной Калифорнии, как любил говорить Эрнандес, очень строго расписано, кто может и кто не может работать парикмахером, а вот полицейских нанимают прямо с улицы, безо всякой, считай, проверки.
Многие теперешние коллеги Райделла пришли в «Интенсекьюр» из полиции, некоторые из них успели даже поработать в ДПЛА, Департаменте полиции Лос-Анджелеса. Судя по строгим, подробно детализированным правилам, запрещавшим выходить на работу с каким-либо оружием, кроме табельного, фирма почти не сомневалась, что только дай этим ребятам волю – и они под завязку нагрузятся всякими противозаконными железками. Двери диспетчерской были снабжены металлодетектором, и совсем не напрасно – стол Эрнандеса буквально ломился от ножей выкидных и ножей засапожных, от нунчаков, кастетов, парализующих пистолетов и прочей хурды-мурды. Ну, прямо, как в школе. После смены полицейские получали свое хозяйство назад, но при выездах по вызову они должны были ограничиваться глоками и чанкерами.
Глоки – древние, двадцатилетней давности, полицейские пистолеты – «Интенсекьюр» закупал у полицейских департаментов, которые могли позволить себе перейти на оружие с безгильзовыми боеприпасами, закупал навалом, чуть ли не целыми грузовиками. Согласно инструкции каждый глок должен был находиться в пластиковой кобуре, кобуру же пришпиливали к центральной консоли машины, на липучке. Выходя по вызову, ты отдирал кобуру с пистолетом от консоли и вешал ее на себя, при помощи все той же липучки. Единственная ситуация, когда ты вооружен и находишься вне машины, – это выход по вызову клиента.
Чанкеры не были настоящим оружием, во всяком случае, с точки зрения закона. Однако десятисекундная очередь из этой штуки могла обглодать чью-нибудь физиономию до костей, особенно – если с близкого расстояния. Пневматические, израильского изготовления устройства для борьбы с толпой, чанкеры стреляли дюймовыми кубиками из твердой резины. Выглядели они как ублюдочный плод насильственного скрещивания автомата схемы «буллпап» с клепальным пистолетом – хотя какой же идиот станет делать автомат из ярко-желтого пластика? Нажимаешь на спуск, и машинка выдает почти непрерывную струю кубиков. Немного наловчившись, можно стрелять даже из-за угла, была бы только подходящая отражающая поверхность. Длинная очередь в упор способна перепилить лист фанеры, а человеку, словившему одиночный кубик с расстояния в тридцать ярдов, гарантирован приличный синяк. Основополагающая теория заключалась в том, что вооруженные бандиты – большая редкость. Работайте чанкерами, чтобы поменьше калечить клиента и его имущество. Ну а если уж нарвался на вооруженного бандита – у тебя есть глок. О том, что оружие этого бандита почти наверняка имеет плавающий затвор и безгильзовые боеприпасы, теория скромно умалчивала. И еще один факт, забытый теорией: выходя на дело, серьезный бандит почти наверняка примет дозу «плясуна», приобретет нечеловеческую скорость реакции, а заодно превратится в самого настоящего, клинического психа.
В Ноксвилле «плясуна» этого тоже хватало – почему, собственно, Райделл и был отстранен от работы. Он приполз на карачках в квартиру, где механик по имени Кеннет Терви держал в заложниках свою подружку и двоих ее детей. Этот костлявый, белобрысый, месяц не мывшийся парень хотел побеседовать с президентом. На его груди красовалась свеженькая – даже кровь не успела подсохнуть – татуировка, Тайная Вечеря. Райделлу бросилось в глаза, что ни у Иисуса, ни у апостолов нет лиц, только слепые овалы.