«В день рождения Александра дочка с таинственным видом отправила нас в гостевой дом к бабушке Шуре, там, мол, нас ждёт сюрприз. Пришли. Стоит деревянный ящик из грубых досок. Я уже догадалась, что там должен быть самовар, но ящик мне показался слишком маленьким. Алёнка отправила Сашу за гвоздодёром. Через некоторое время коробка была вскрыта! К нашему всеобщему удивлению, в ней оказался электрический самовар с хохломской росписью. У Алёнки от расстройства даже голос задрожал:
– Я заказывала большой медный самовар на углях! Пойду звонить в Тулу!
Дозвонилась она не сразу. В магазине сначала удивились, а потом, разобравшись, пообещали всё исправить. Через некоторое время сами позвонили и сообщили номер поезда и вагона, а также время встречи нашего самовара на вокзале. Нас попросили отправить расписной самовар в Пермь за их счёт. А мы получили самовар как раз вовремя! У нас за столом уже сидели гости.»
Так у нас на усадьбе появился настоящий русский самовар. Первый, кто взялся его растапливать, был Вадим. Оказалось, что он этим когда-то занимался у бабушки в деревне. У него так ловко получилось! Потом он эту привилегию никому не уступал. Да, иногда он был милым и покладистым…
Только подобные чаепития в нашей беседке случались всё реже и реже.
Но вернусь в тот памятный день рождения Александра. Ко мне приехала моя подруга Люба с внуком. Да, у неё появился внук, в котором она души не чаяла. Он был по возрасту между Максимкой и Светланой, так что компания у них подобралась шустрая. Они лазали по шведской стенке, катались на качелях, с трудом уступая их друг другу, кричали, играли в песочнице, ссорились и мирились. Когда в очередной раз Гена, внук Любы, подошёл к нам вместе со Светланой с очередной жалобой, Люба внимательно посмотрела на мою внучку, потом на внука:
– Марш отсюда! Перестаньте жаловаться, разбирайтесь сами! Гена, иначе домой поедем. Ты понял? – в голосе слышались металлические нотки. Дети это поняли и ушли играть. Люба повернулась ко мне:
– Маша, может быть, это не моё дело и сейчас говорить об этом не стоит, но мне кажется, что у твоей Светланы один глаз смотрит в центр. Вы не замечали? – мы с подругой уединились в саду, усевшись на плед под деревьями.
– Ты знаешь, мне тоже иногда так кажется. Я говорила дочери, что нужно пойти к окулисту, но ей всё некогда, – я вздохнула, – с ней в последнее время трудно общаться. Не знаю, что у них с Вадимом, но мне кажется, как он занялся стрельбой из лука, так он меньше стал уделять внимания жене и детям. То на тренировку уезжает, то на соревнования. Алёнка чаще остаётся одна, но на мои замечания по этому поводу снова его оправдывает, мол, у мужчины должна быть отдушина, – с кем, как ни с подругой, я могла обсудить эту тему? Люба меня понимала, потому что у неё тоже были свои проблемы в семье сына.
– Маша, я вот смотрю на вас и думаю, хорошо, что мы со своей молодёжью всё же живём отдельно, хотя и по соседству. Мой сын тоже занялся спортом, начал ходить в тренажёрный зал, чаще стал Алёнку оставлять одну. Знаешь, что я ей посоветовала? Записаться тоже туда! Теперь они вместе ездят на тренировки, а я беру в это время Гену к себе, или забираю его из садика. Поговори с дочерью, может быть, и ей стоит заняться стрельбой из лука?
– Мне кажется, не женское это дело. Да и моя Алёна физически сейчас очень слабая, всё-таки уход за бабушкой даром не проходит. Старые люди, мне кажется, становятся вампирами, высасывают из окружающих близких энергию. Саша после посещения матери в деревне приезжает вымотанный, будто на нём там пахали. Алёнка тоже к вечеру просто выбивается из сил, ложится на диван и засыпает где-то в восемь вечера. Часика полтора отдохнёт, потом занимается хозяйством, детьми и работой. Ты знаешь, мне такая ситуация не нравится, но в том-то и проблема, что вижу всё, а сделать ничего не могу. От этого мне становится ещё горше…
– Машуня, я тебе сочувствую! Поговорите с Сашей, должен же быть выход! И обязательно сводите Свету к врачу! – в это время нас уже окликали и звали пить чай из самовара.