– Мария Ивановна, я этого не понимаю! Что, у Алёны своей семьи и своих дел нет? Вечно она закрывает собой амбразуру! Пусть бы Саша нанял сиделку!
– Вадим, не хочет Валентина, чтобы за ней ухаживал посторонний человек. Она и Алёну стесняется, но деваться некуда. А ты хотя бы в это непростое время чаще находился дома, а не ездил на тренировки и сборы. Какой из тебя спортсмен в сорок лет? Пора о детях и семье больше думать!
– Знаете что, не Вам это решать, – огрызнулся зять.
Я давно говорила дочери, что он перестал относится ко мне с должным почтением. Но та всё списывала на пресловутый критический возраст. Я посмотрела на Вадима с сожалением и не стала отвечать на его колкость.
Что за судьба у моей дочери? Немного больше года прошло после смерти бабушки Шуры, как вдруг свалилась на неё беда, о которой она и подумать не могла. Конечно, пока Алёна находилась у постели бывшей невестки, мне снова пришлось вернуться на усадьбу и взять всё хозяйство в свои руки. Вот что я записала тогда в дневнике:
«Алёнка вплотную занята делами нашего старшего внука, своего племянника. Нам остаётся только помогать в домашних делах, чтобы высвободить ей время. Валентине с каждым днём становится хуже, атмосфера в семье Саши, да и в нашей тоже, печальная. Мы с мужем задумываемся о смысле жизни. Жил человек, ставил себе цели – купить квартиру, обставить её, потом купить машину, получить права, и вот он цели эти достиг. Теперь, оказывается, всё твоё нажитое добро останется кому-то, а тебя нет, и о тебе забудут в ближайшее время. Поплачут немного, посочувствуют оставшимся родственникам, а потом будут жить свой жизнью, в которой тоже куча нерешённых проблем. Я не встречала ни одного человека, кто бы мог сказать: «Я всю жизнь прожил счастливым!». Зачем же мы гоняемся за счастьем? И как научиться быть счастливым хотя бы в каком-то отрезке времени?»
Даже в самом страшном сне я не могла увидеть, что мне придётся хоронить бывшую невестку. Когда Алёнка позвонила от Саши и сообщила, что Валентины больше нет, слёз я остановить не могла. Я простила ей всё – бессонные ночи, нелепую свадьбу, рождение внука, когда мне только исполнилось сорок лет, натянутые отношения с сыном после их знакомства, её нелюбовь ко мне… Всё меркнет перед лицом смерти.
Нет, не буду описывать этот период подробно. Печаль поселилась в нашем доме давно, и она не хочет добровольно уходить. После похорон Алёнка снова с трудом приходила в себя, через силу занималась работой и детьми, но не оставляла племянника одного с его горем. Саша признавал только её, с ней советовался, видно именно она в его больном мозгу могла сейчас заменить ему маму. Я с настойчивым постоянством звонила внуку и предлагала свою помощь, но он мне отвечал:
– Не надо, мы с тётей Алёной сделаем.
Состояние здоровья старшего внука не внушало оптимизма, только мальчик вырос упёртым, и убедить его сходить к врачу не удавалось ни мне, ни дедушке, ни Алёне. А как повёл в этой трагической ситуации наш сын, отец ребёнка? Егор присутствовал на похоронах, говорил какие-то сочувственные слова, но восстановить родственные отношения с сыном не смог. Произошло то, о чём я говорила не раз – Саша считал, что у него никогда не было отца. Нет его и сейчас. Слышать от внука эти горькие признания мне было невыносимо больно. Мы становимся старше, мудрее, но, к сожалению, наш жизненный опыт не нужен ни детям, ни внукам. Вот что записано в дневнике:
«Не было дня, чтобы я не думала о сыне, дочери или старшем внуке. Их жизнь меня печалит, но никто из них с откровенным разговором ко мне лично не пришёл. Алёнка говорит, что не хочет обременять меня своими проблемами, заботясь о моём здоровье. Только мне как матери, всё равно тяжело и обидно, когда кажется, что родные дети тебе не доверяют. Наверное, в чём-то была моя ошибка в их воспитании. Да и Сашина тоже. Только мне, выросшей без мамы, негде было учиться, как правильно воспитывать детей. Всё идёт из детства, а прошлое не изменишь и не исправишь. И характер взрослых детей не поменяешь. Утешает то, что выросли они, если не придираться, хорошими людьми. К своему глубокому сожалению, их любви и нежности по отношению к нам, родителям, я не ощущаю. Мне больно, невыносимо больно…»
Время, которое должно нас всех вылечить, шло, но легче нам не становилось. Наступила слякотная зима, оттепель сменялась снегом и морозами, гололёд превращался в ручьи и реки, потом на мокрую землю обрушился снегопад. Вадим продолжал упиваться своим кризисом среднего возраста и постоянно высказывал недовольство, что жена занимается не своим делом. Если и раньше он не очень-то помогал нам всем по дому, то теперь иногда спускался в наушниках в столовую, чтобы убрать в посудомоечную машину грязную посуду. Когда все выходили чистить снег, а Саша потихоньку включался в домашние хлопоты после операции, Вадим отсиживался за компьютером, ссылаясь на срочную работу. Обстановка в доме накалялась, было неуютно, внуки ходили неприкаянные, папа с мамой почти не разговаривали или выясняли отношения. Чтобы дети чем-то были заняты, Вадим ничего лучшего не придумал, как скачать им в интернете видео игры и усадить за компьютеры. Семья дочери выглядела так: каждый в своей комнате уткнулся в монитор и ничего вокруг не видит и не слышит. Не люди, а роботы. Как-то подошёл ко мне Максимка, посмотрел печально и спросил: