Приехав в город, нашел Кирилл своих "друзей", и загуляли они вместе по гей-клубам, которых к тому времени в городе открылось немало. И что удивительно - если в зоне к Кириллу относились, как к изгою, брезговали с ним общаться, не разрешали подходить к окну и так далее, то на свободе в определенных кругах Кирилла зауважали, полюбили и оценили. Кирилла называли ласково: "сладкая попка" или "узенькая щелочка". Он общался накоротке с очень известными людьми про которых раньше и думать не мог о том, что они такие же как он "сладкие попки". Вскоре в одной тусовке уважаемый господин редактор хорошо читаемой газеты после "собеседования" с Шоколадным Принцем предложил ему попробовать писать статьи на музыкальные темы.
Кирилл ничего не понимал ни в какой музыке - ни в роке, ни в джазе, ни в рэпе, ни в попе, то есть в попсе. Но этого и не требовалось - ему подкинули пару-тройку вопросов, которые он и задавал "звездам" в разной последовательности. Кирилл писал крайне коряво и нескладно, но никто этого не замечал, главное, он был "свой". Так Кирилл и жил, завел себе несколько дружков в разных местах, они его "пилили" и "цурпелили", Кирилл писал свои статейки и даже стал промоутером одного молодого бездарного жеребца, путь к Олимпу для которого прокладывала соблазнительная попка Кирилла.
Он торговал собой ради любви. Потому что до самозабвения, до одурения любил только его, этого молоденького самца, певца и композитора Ваню Жупикова. Неблагодарный Ваня, несмотря на это, частенько закрывался в гримерке с молоденькими танцовщицами балета, и доносившийся оттуда веселый визг разрывал от ревности нежное сердце Кирилла. Господи, он, Кирилл, все делал для него - пробивал концерты, пихал статьи о неповторимом таланте Жупикова в разные газеты и в редкие минуты близости так старался угодить Ванюше, как никакая из его потных тварей! И что же он видел в ответ? Только оскорбления!
Во-первых, Ваня всегда вступал с ним в связь сильно выпившим, что очень глубоко унижало Кирилла, говорило о том, что настоящей любви и понимания в их отношениях нисколько нет, а есть только пьяная похоть молодого Жупиковского тела. Во-вторых, Иван после полового акта вместо нежного поцелуя хлестал Шоколадного Принца по щекам, приговаривая: "Ах, ты поблядушка!". Это было несерьёзно и оскорбительно. Ну ладно там на зоне, это тупое быдло - зеки насиловали Кирилла и били по почкам. Но даже они дарили Кириллу бумажные цветы на Восьмое Марта и платочки в будни. А Иван Жупиков своим отношением словно издевался над Кириллом как бы говоря ему: "Ты для меня только дырочка для онанизма и все!".
Кирилл страдал и бессонными ночами писал такие стихи: "Меня ударил по щеке ты, я оскорбился и ушел, теперь ты плачешь - где ты, где ты? К тебе я больше не пришел!" Но все это были лишь фантазии Кирилла, потому что Ваня вовсе не плакал, а не зная горя развлекался со своими многочисленными поклонницами на дискотеке. А плакал как раз Кирилл.
И мечтал, как они вдвоем с Ваней поздней осенью идут по Летнему саду, взявшись за руки, собирают букеты из опавших листьев и целуются. Кирилл, хохоча, убегает от Вани между стволами могучих, как Ванино достоинство, тополей и падает в желтые листья, а Ваня падает за ним, и они лежат, обнявшись, счастливые и утомленные и смотрят в небо. И Кирилл сочиняет стихи: "Твоя небритая щетина колола бритую мою и нежно щекотала спину, о, боже, я тебя люблю!"
Или Кирилл представлял, как он обнаженный бежит по берегу голубого и теплого моря, ласковое солнце гладит его загорелую спину, нежные соленые брызги касаются его обнаженных ступней. На берегу стоит с фотоаппаратом Ваня Жупиков и фотографирует, фотографирует Кирилла, своего любимого и единственного, неповторимого и сексуального. Кирилл подбегает к Ване и целует его, обнаженного, во все места. Они вместе купаются в теплых волнах и сливаются в экстазе. А потом Ваня Жупиков женится на Кирилле во Дворце Бракосочетании. На Кирилле белая фата и голубой костюмчик, а на Ване белый костюмчик и голубой галстучек. Гости кричат: "Горько!" и забрасывают их цветами.
По этому поводу родились такие строки: "Нам с тобой кричали: "Горько!" И завидовали вслед, Мы с тобой теперь довольны - Вот такой простой сюжет". Это только первые строки стихотворения. Далее шла такая дрянь и размазня, что мы не приводим здесь весь текст этого произведения. Нетрудно представить, какие бездарные статьи писал в журналах Кирилл, подписываясь с некоторого времени из-за неразделенной любви и своих ненормальных фантазий не иначе как "К.Жупиков".
А почему, собственно, я сказал - ненормальных фантазий? Если люди любят друг друга, то почему они не могут быть счастливы вместе? Ведь семья - это союз двух любящих сердец, и создается она не только ради детей, а ради того, чтобы в обществе существовали крепкие здоровые ячейки! И тогда Кирилл написал стихи, адресованные всем натуралам: "Любовь у голубых чиста и непорочна, Любовь у голубых, как яблони в цвету, И если б ты познал, то я скажу вам точно, Ты сразу б бросил эту и полюбил бы ту".
Нетрудно заметить, что Кирилл стихов писать так и не научился. Но он этого не замечал. Корявость стиля и нескладность строк он относил к творческому почерку. Неумение подбирать рифмы приписывал к новому подходу к слогу и стихосложению. Но как бы Кирилл ни хорохорился и не задирал нос даже заурядному грузчику на плодоовощном рынке было понятно, что Кирилл стихов писать не умеет.
В общем, Ваня не оценил нежного чувства и приподнявшись, между прочим усилиями Кирилла, в музыкальных кругах, безжалостно послал нежного журналиста на хрен вместе с его любовью. Кирилл очень страдал, но время понемногу вылечило раны и Кирилл зажил себе дальше, разочарованный в жизни, и хотя его статьи печатали во всех изданиях, и начинающие музыканты челом били возле ног "великого" музыкального критика, но счастья у Кирилла в жизни не было. Ваня Жупиков его предал, старые друзья из тусовки уже надоели, и поэтому, когда Кирилл получил записку от Семена, он даже слегка покраснел от возбуждения. Он вспомнил этого высокого, хорошо сложенного молодого человека, и представил, как тот возмужал, окреп и стал еще привлекательнее.
И теперь он сам нашел Кирюшу и назначил ему свидание. Видимо, пристрастился на зоне к "голубым" и полюбил их. Ох, знавал Кирилл "натуралов", которые при слове "голубой" плевались и кричали, что их всех, геев, нужно убивать и вешать, но потом, когда Кирилл своими прохладными губками касался их нежных мест, как они в порыве страсти изгибались! О, эти "натуралы" дарили ему цветы и мороженое и плевались, уже вспоминая лежащую как бревно с первого же дня замужества жену, которую при слове "минет" охватывал рвотный рефлекс.
Кирилл хотел увидеть Семена и поэтому с радостью пошел на встречу с ним. А потом, когда он понял, что Семен так и остался полным болваном, которому чужды прелести настоящей мужской любви, он собрался было уйти, но внезапно что-то острое воткнулось ему в живот. Кирилл любил, когда в него что-нибудь втыкали, но не такое острое и с другой стороны, не с живота.
И вот он лежит теперь на пыльном полу метро, сознание медленно покидает его, и он никак не поймет, за что его убил этот подонок Семен, к которому он так доверчиво пришел на встречу.
17
Вот уже сутки сидит в следственном изоляторе Семен. Тот здоровый мужик с портфелем, за которого Семен спрятался, встречаясь с Кириллом, ударил его этим самым портфелем его по голове. Наверное, в портфеле были кирпичи, потому что Семен упал, как подкошенный, под ноги прохожих, скатился по лестнице, потерял сознание, и его без труда скрутили подоспевшие менты.
В тот же день, ровно через два часа после происшествия, в следственном изоляторе Семена уже допрашивал невысокий суетливый следователь, которого Семен про себя назвал "Ага" за неуемное употребление этого слова. Следователь, естественно, не менее часто употреблял и другие слова (матерные), но эти слова в избытке имели в своем лексиконе и другие знакомые Семену следователи, а "Ага" так часто говорил только этот.