Джулиан оглядел их и заулыбался.
— Ну, как тебе? — спросил он меня. — Сгодится?
— Много времени прошло? — вмешалась Люси. — Гуннар наверняка уже бесится.
— Ты же его знаешь, — возразил Джулиан. — Он мастер дзэн-медитации.
— Поедем прямо сейчас, дольше я не выдержу.
Мы снова уселись в «сааб». На улице уже стемнело. Шел январь, наступил прохладный лос-анджелесский вечер.
Джулиан повернул на север и повез нас прямо в центр Голливуда. Мы катили по бульвару Сансет, проезжали мимо одного ночного клуба за другим, и у каждого видели длинные очереди. Наконец Джулиан свернул на стоянку у самого перекрестка с Вайн-стрит, выбрал место поближе к выезду и заранее развернулся.
— Вот так, — кивнул он. — Всем войти в роль. Майкл, просто делай вид, что тебе скучно, только и всего.
Мы вышли из машины. Как и повсюду на бульваре Сансет, к этому клубу тянулась очередь расфуфыренных посетителей. Джулиан провел нас к двери в обход очереди. Вышибала коротко взглянул на него, сразу же кивнул, снял с крючка канат, закрывающий вход, и впустил нас всех.
Внутри у меня сразу заложило уши от грохочущей музыки. Неутомимый бухающий ритм отдавался в ногах, проникал в глубь тела, в такт ему мерцали лампы, которые здесь были повсюду. Джулиан обогнул танцующую толпу и направился к узкой винтовой лестнице, ведущей на балкон. Вход охранял еще один вышибала. Как и первый, он узнал Джулиана, кивнул и пропустил нас.
Большинство столиков на балконе было уже занято, но Джулиан уверенно прошел в угол, к загородке, чем-то напоминавшей ложи в старинных театрах. Откинув канат у входа, Джулиан пропустил нас к столу.
С наших мест открывался вид на сотни людей, танцевавших внизу словно для того, чтобы развлечь нас. Я, как губка, впитывал все, что видел, и не переставал гадать, какое отношение все это имеет к тайному проникновению Гуннара в чужой дом в каньоне.
— Что будем пить, дамы? А ты, Майкл?
Рамона и Люси для начала пожелали шампанского.
В перегородку «ложи» была вделана кнопка. Джулиан нажал ее, и секунд через пять явилась женщина в наряде, похожем на черный гидрокостюм с молнией, расстегнутой спереди так, что грудь едва не вываливалась наружу.
Джулиан заказал бутылку «Кристалл», женщина исчезла и через две минуты вернулась с ведерком льда, бутылкой в нем и четырьмя узкими и высокими бокалами для шампанского. Откупорив бутылку, она разлила шампанское. Пришло время тоста. Джулиан посмотрел в глаза Рамоны и произнес пять слов:
— A la Mano de Dios.[1]
Мы выпили. Джулиан откинулся на спинку кресла и смотрел на танцующую толпу, пока на пороге нашей ложи не возникла фигура в темном.
— Все в сборе, можно начинать!
Незнакомец был рослым и стройным, в темно-сером костюме в тончайшую светлую полоску. Три верхние пуговицы его белой рубашки были расстегнуты. Должно быть, одной из акул в океане не хватило ледяных глаз, поскольку они достались этому человеку.
Джулиан поднялся, пожал вошедшему руку и приобнял его свободной рукой. Незнакомец поцеловал руку Рамоне, затем склонился над рукой Люси и наконец обратил внимание на меня.
— Неужели мне выпала честь наконец познакомиться с вашим другом?
— Угадал. Уэсли, это Михаил. Из самой Москвы.
— Очень приятно, — откликнулся Уэсли. — Надеюсь, вы добрались благополучно.
— По-английски он вообще не говорит, — объяснил Джулиан. — Ни слова не знает и учить отказывается.
Его собеседник был явно потрясен.
— Надеюсь, прием в моем клубе ты сочтешь гостеприимным, — сказал он, пожимая мне руку. — Хотя и вижу, что ни черта ты не понимаешь.
И он рассмеялся собственной шутке, нашептал что-то на ухо Джулиану и исчез.
— Он говорит, ты красавчик, — сообщил мне Джулиан.
— Американцы падки на русских, — заметила Рамона.
Джулиан взглянул на часы:
— Итак, Уэсли повидали, убедились, что он здесь…
— Идем. — Люси встала и взяла меня за руку. — Ты со мной.
Джулиан и Рамона остались на местах. Поднимаясь, я заметил, что хозяин клуба сплетничает с посетителями за соседним столиком. Джулиан едва заметно улыбнулся.
— Да, — кивнул он. — Это его мы сегодня грабим.
Глава 8
Так я и попался. Меня усадили на заднее сиденье полицейской машины, стоявшей на подъездной дорожке у дома Маршей, остальных нигде не было видно. Мои руки были закованы в наручники.
Когда двое копов поняли, что не вытянут из меня ни слова, они сразу запихнули меня в машину и попытались, вспомнив «правило Миранды», зачитать мне права: «Вы имеете право хранить молчание» и так далее. Под конец я должен был подтвердить, что понял их, и тут дело приняло интересный оборот. Я по привычке кивнул, но один полицейский заявил, что от меня ждут словесного подтверждения. Тогда я выдал им длинную фразу на языке жестов.