Так и случилось то, что я буду помнить всю жизнь. Вся эта судебная система… если ты думаешь, что это просто длинный список правил, то жестоко заблуждаешься. На самом деле это несколько человек, которые договариваются между собой о том, как с тобой поступить. А когда наконец принимают решение, то находят правило, подходящее к случаю.
Таким и стало продолжение. Через несколько дней я предстал перед судом, адвокат зачитала мое заявление о признании вины, я выслушал судью, который долго разглагольствовал, объяснял как мне повезло, что я получил такой шанс искупить свою вину.
На следующий день я встретился с инспектором по надзору и человеком, в чей дом вломился. С мистером Норманом Маршем. Он оказался крупным, загорелым до черноты, громогласным и шумливым. Неудивительно, что его сын вырос звездой школьной футбольной команды. Если бы мистер Марш захотел, он прибил бы меня на месте. Все сомнения в этом рассеивались, стоило взглянуть ему в глаза. Но цель встречи была другой: убедиться, что все мы правильно понимаем решения суда, что я признал свою вину и готов работать на мистера Марша все лето, чтобы возместить ущерб. Мистер Марш сидел на стуле прямо и выглядел эффектно в своем безукоризненном костюме с галстуком.
— Думаю, предстоящее общение будет позитивным для нас обоих, — заявил он. — Возможно, оно научит меня искусству прощения. А я, надеюсь, смогу поделиться с юным Майклом своим жизненным опытом.
Словом, он говорил то, чего от него ждали.
После нашего вопиющего преступления прошло почти две недели, я в одиночку отдувался за всех и назавтра к полудню должен был явиться домой к мистеру Маршу. Наступил вечер, я сидел на капоте машины дяди Лито, припаркованной у винного магазина.
Я смотрел, как по Мейн-стрит мчатся машины, из открытых окон которых грохочет ритмичная музыка. С наступлением сумерек прохладнее так и не стало. Ни на один градус. Неутешительный прогноз на завтра. Вдруг одна из машин притормозила рядом, свет ее фар ударил мне в лицо и ослепил меня. Машина свернула к тротуару и остановилась, но водитель не вышел. Он так и сидел за рулем.
Машину я узнал: это была красная «шевроле-нова» с клетчатыми сиденьями. Я сидел на прежнем месте и гадал, откроет водитель дверцу или нет. Прошла целая минута. Наконец я сполз с капота и направился к «шевроле».
Гриффин сидел за рулем. При свете фар я заметил, что он плачет. Я открыл дверцу со стороны пассажира и сел рядом.
— Я хотел явиться с повинной, — давясь рыданиями, выговорил он. — Правда хотел.
Раздвинув пальцы правой руки рогаткой, я потряс ими перед лбом: «Не смеши!»
— Я ведь и сейчас могу, Майк. Хочешь? Это тебе хоть как-нибудь поможет?
Я покачал головой.
— А остальные… — продолжал он. — Можешь мне поверить, им все равно. Ручаюсь, из всех только у меня на душе скребут кошки.
На это я лишь кивнул, думая: и на том спасибо. Я посмотрел в окно.
— Я уезжаю в Висконсин. Учиться на летних курсах перед началом занятий. У меня такое чувство, будто я бросаю тебя здесь.
Он задумался.
— Я перед тобой в долгу, — наконец заявил он. — Ясно? Понадобится что угодно — обращайся. Я твой вечный должник.
Я снова кивнул, вышел из машины и проводил ее взглядом, пока она удалялась. Невольно я задумался: полегчает ли Гриффину после нашего разговора? Нет, его все равно будет мучить совесть, понял я. Моего единственного настоящего друга. Скоро он покинет город, и больше я его никогда не увижу.
Оказалось, я был прав.
На следующий день я подъехал к дому Маршей. Я понимал, что опоздание будет первым очком не в мою пользу, поэтому был на месте уже без трех минут двенадцать. Припарковав машину на улице, я подошел к двери, чувствуя, как солнце припекает голову, постучал и стал ждать.
Дверь открыл мистер Марш в белой спортивной майке и синих шортах.
— А, это ты, — сказал он. — Прибыл, значит.
Как будто у меня был выбор.
— Проходи сюда. Побеседуем у меня в кабинете, — решил он. — Но сначала посмотри. — И он повел меня в гостиную, где уже стоял новый аквариум. Те же самые рыбы плавали в нем, будто ничего и не было.
— Тысяча двести долларов, — сказал мистер Марш. — За новый аквариум, промокший ковер и мебель.
Он замолчал, ожидая моей реакции.
— Мне следовало бы подождать и взвалить эту работу на тебя, но как, черт возьми? Что ты мог — склеить стекло?
Отвернувшись, он направился к двери за лестницей, открыл ее и жестом пригласил меня в комнату, где я еще не бывал.
— Садись, — указал он на кожаное кресло перед столом. Сам он уселся за стол, под громадным чучелом рыбы, какой я еще никогда не видел. В длину этот гигантский синий марлин достигал восьми футов и еще на три фута тянулся длинный тонкий нос, похожий на копье.