— Что ты делаешь? — спросил мистер Марш. — Ты же не умеешь открывать такие замки.
Я наклонился, вынул вращатель и отмычку и принялся за работу. Через две минуты я повернул ручку и открыл дверь.
— Как тебе это удалось, черт возьми? — изумился мистер Марш.
Оба застыли, разинув рты, словно я вдруг взлетел или сделал что-нибудь в этом роде.
— Впечатляет, — кивнул мистер Слейд. — Я, конечно, верил, но теперь, когда увидел своими глазами… Ничего себе…
— Как думаешь, он ему пригодится? — спросил мистер Марш.
Я понятия не имел, о ком они говорят. Но этот разговор мне чем-то не понравился. Джерри Слейд заулыбался и закивал:
— А как же. Еще бы не пригодился!
— Значит, — заключил мистер Марш, — значит, у нас появился шанс на обратный билет из ада.
В Милфорд я вернулся лишь после полуночи, но винный магазин был еще открыт. Дядя Лито стоял за кассой, прижимая к уху телефон. Я заглянул в дверь, и он сразу положил трубку.
— Где тебя носило всю ночь?
Я жестами показал, как копаю землю.
— С самого полудня? Так ты что же, двенадцать часов вкалывал?
Я показал ему поднятые большие пальцы и вышел за дверь. Он окликнул меня раз, другой, но я не вернулся.
У себя в комнате я сел за стол и вынул из заднего кармана кожаный футляр. Открыв его, я перебрал инструменты. По крайней мере теперь у меня есть они. Я буду беречь их как зеницу ока.
Я совсем забыл об осторожности.
На следующий день дядя все еще сердился на меня за то, что вчера ночью я заставил его понервничать. Он сидел за кухонным столом, зачерпывая ложкой кукурузные хлопья.
— Этот человек, у которого ты работаешь… — начал он. — Знаешь, он ведь с приветом. Насколько мне известно, он вполне мог убить тебя и закопать на своем заднем дворе.
Я сжал пальцы в кулак и кругообразно потер им грудь с левой стороны. Дядя так и не освоил язык жестов, но этот был ему знаком. «Извини».
— Ты еще растешь. Ты сейчас в таком возрасте, когда кажется, будто уже все на свете знаешь.
Я кивнул, гадая, кого он имеет в виду. Скорее всего, не меня.
— Когда-то и мне было семнадцать. Понимаю, в это верится с трудом. Конечно, я не пережил и половины того, что пришлось вынести тебе.
Я невольно задумался, стараясь понять, к чему он ведет.
— В свои семнадцать лет я хотел только одного.
Ох. Давай лучше не будем об этом.
— Точнее, у меня было два желания. Но я сейчас говорю только об одном, самом заветном. Пойдем в магазин. Вчера я как раз собирался кое-что тебе преподнести.
Я последовал за ним к магазину. Дядя скрылся за дверью склада и вскоре вывел оттуда мотоцикл.
— «Ямаха-850 Спешл», — объявил он. — Подержанный, но в отличном состоянии.
Я замер, разглядывая его. Сиденье было черное с бронзовой отделкой. Хромированные выхлопные трубы сияли на ярком свету. Даже если бы дядя принес со склада космический корабль, я не был бы так потрясен.
— Одному из моих постоянных клиентов было нечем рассчитаться с долгами. И он предложил мне этот байк с условием, что долги я ему прощу.
Должно быть, нехилые были долги, подумал я.
— Ну садись. Подержи, сейчас шлем принесу.
Я взялся за руль мотоцикла, дядя ушел за дверь и вскоре вернулся со шлемом и черной кожаной курткой.
— Она тебе тоже пригодится, — сказал он. — Надеюсь, по размеру подойдет.
Даже если бы я мог говорить, в эту минуту я утратил бы дар речи. Я надел куртку. С дядиной помощью водрузил на голову шлем. Оседлал байк и почувствовал, как он пружинит подо мной.
— Только поначалу не гони, ладно? Давай-ка прокатись на пробу.
Он показал мне, как запускать двигатель, я освоил сцепление и слегка прибавил газ. Сделав пару кругов по стоянке, я выкатился на улицу. Поначалу я ехал медленно, опасаясь врезаться в чью-нибудь машину. Мне по-прежнему не верилось, что все это происходит со мной. Но вскоре я немного осмелел и понял, что езда на мотоцикле — чертовски приятное занятие.
Я вернулся к магазину, но дядя уже стоял за кассой. Он помахал мне рукой и велел как следует обкатать приобретение.
Остаток утра я колесил по городу. Ты не представляешь, как классно разгоняются байки. Только что стоял на месте, но стоит газануть — и срываешься с места, как снаряд. Тихими улицами я направлялся на запад — только я, рычащая машина у меня между ног и ветер, нашептывающий мне что-то сквозь шлем. Мне хотелось поделиться радостью с Амелией. Я почти чувствовал, как она садится ко мне за спину и обнимает меня за талию.