— Отпусти мальчишку, — велел он, — пора убираться отсюда.
Человек с узкими, словно заспанными, глазками напоследок еще раз сдавил мне шею так, что я закашлялся, и оттолкнул меня.
Водитель поднял с земли свою панаму, встряхнул ее и сел за руль. Остальные двое тоже уселись в машину, и, пока дверцы закрывались, мы слышали, как они о чем-то спорят. Взревев, машина умчалась, а я успел еще раз увидеть человека на заднем сиденье. Он не сводил с меня заспанных глаз.
Втроем мы остались на подъездной дорожке. Амелия плакала. Тихо плакала в полной тишине. Вытирая слезы, она шагнула к отцу. Он потянулся к ней, но она оттолкнула его руку.
— Ты же обещал, что больше не вляпаешься в это дерьмо!
Ответить он не успел: круто развернувшись, Амелия убежала в дом, изо всех сил хлопнув дверью.
Мистер Марш прерывисто вздохнул. Несколько раз прошелся по подъездной дорожке туда-сюда. Медленно, с трудом, как старик.
— Слушай, — сказал он мне, — когда-то мы уже заводили такой разговор. Но теперь мне без тебя не обойтись. Помоги нам. Мне и Амелии. Я должен этим людям кучу денег, понимаешь? В общем, если ты поможешь мне выкарабкаться на этот раз…
Он достал из кармана клочок бумаги.
— Мне надо, чтобы ты кое с кем встретился. Прямо сегодня. Обещаю, с тобой ничего не случится. Просто съезди к этому человеку, ладно? Вот адрес. Это в Детройте.
Я взял бумажку. Взглянул на адрес.
— Ты сразу узнаешь его, когда увидишь. Его прозвали Призраком.
Человек, изменивший мою жизнь, ждал на расстоянии не более сорока миль. Судя по адресу, в западной части Детройта. В квартале, насквозь пропитанном отчаянием. Мне попадались химчистки, парикмахерские, какие-то тесные магазины, где умудрялись торговать и дешевой одеждой, и музыкальными записями. Потом пустая витрина. Наконец я увидел цель своего пути под вывеской «Вестсайдский центр ремонта». Его фасад занимал вдвое больше места, чем любой другой на той же улице, но окна следовало хорошенько отмыть еще десять лет назад. За стеклом двери болталась табличка «Закрыто».
Я сверился с адресом и убедился, что ничего не напутал. Постучал в дверь — никакой реакции. Я уже собирался отойти, когда дверь наконец открылась. Человеку, выглянувшему наружу, я дал бы с виду лет шестьдесят. Он был в теплом джемпере, с очками для чтения, болтавшимися на цепочке. Жидкие белые волосы. Болезненная бледность, настолько заметная, что казалось, любой яркий луч света обожжет ему лицо. Незнакомец окинул меня беглым взглядом:
— Это тебя я жду?
Я протянул ему клочок бумаги с адресом, полученный от мистера Марша. Незнакомец нацепил очки для чтения и внимательно изучил запись.
— Я слышал, ты ездишь на байке?
Я кивнул и повернулся в ту сторону, где на расстоянии полквартала оставил мотоцикл.
— Хочешь, стало быть, чтобы его сегодня же угнали? Или нет?
Я покачал головой.
— Ну так приведи его сюда, умник. Затолкаем внутрь.
Я сходил за байком и закатил его в дверь.
Незнакомец запер дверь за нами и что-то отпихнул с нашего пути. Глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку, а когда они привыкли, я увидел куски металла, старую мебель, несколько холодильников. Похоже, сюда перевезли все, что не уместилось на городской свалке.
— Сюда, — сказал незнакомец.
Я поставил мотоцикл на подставку и последовал за ним в глубь магазина. Он прошел по напоминающему лабиринт коридору среди хлама, вывел меня к какой-то двери, распахнул ее, и я увидел мерцающий свет телевизора.
— По понедельникам не работаю, — объяснил он. — Значит, и свет ни к чему.
В этой комнате хлама было еще больше.
— Меня прозвали Призраком, — сообщил он, встав у стола.
Логично, подумал я. С первого взгляда ясно почему.
— И ты зови Призраком. Или мистером П. Больше никак. Понятно?
В воздухе висела пыль, которая забивалась в нос, вызывала желание чихнуть и злила меня. Как и то, что я понятия не имел, что здесь происходит.
— Ты совсем не говоришь? Значит, они не соврали.
Я как раз подумывал жестами попросить у Призрака бумагу и карандаш, чтобы задать несколько вопросов. Но он опять куда-то повел меня.
— Сюда. У меня есть кое-что, тебе понравится.
Он толкнул очередную дверь, я прошел за ним по короткому коридору к следующей. Как вскоре выяснилось, она вела из дома наружу. Но не под открытое небо: над головой я увидел самодельный навес, длинные полосы зеленого, кое-где дырявого пластика. Навес доходил до задней изгороди, сплошь увитой сумахом.