— Молодец, быстро откликнулся, — сказал голос в трубке. — А теперь записывай, повторять я не буду. К раннему утру пятницы, часам к восьми, ты должен быть в Кливленде. На дорогу у тебя остается два с половиной дня начиная с этой минуты. Вот адрес…
Я записал номер дома и название улицы.
— Это бар. Ну или ресторан, не важно. Просто зайдешь туда и будешь ждать нас. Да, и еще: сейчас здесь неспокойно, так что не вздумай добираться по воздуху, понял? Ты все уяснил?
Похоже, он ждал, когда я что-нибудь отвечу.
— Может, догадаешься нажать чертову кнопку, чтобы я знал, понял ты или нет? Если да — жми один раз, нет — два раза, идет?
Я нажал одну из кнопок телефона. Один раз.
— Значит, решено. Вопрос связи уже решен. До встречи в Огайо.
Я посмотрел на адрес в блокноте, вырвал страницу, сунул в карман и начал писать Джулиану записку на следующей странице: «Надо уехать. Через несколько дней вернусь».
Свои пожитки я уложил быстро. И двинулся в дорогу.
До Огайо более 2000 миль. Долгая поездка, но выбора у меня не было. В Сент-Джордже, штат Юта, я остановился переночевать.
Я выбрал небольшой мотель, заплатил за номер наличными и рухнул в постель не раздеваясь.
Я проснулся оттого, что прямо мне в лицо светило солнце, вскочил, наскоро позавтракал и покатил дальше.
Весь день я ехал через Юту, затем по Колорадо. У границы Небраски я остановился в мотеле на окрание Гранд-Айленда, слез с седла и понял, что передвигаюсь на своих двоих с трудом. Я заплатил за комнату, принял душ и уснул.
Утром, когда я уже укладывался в дорогу, сработал синий пейджер. Банда из Нью-Йорка? Как они узнали, что я направляюсь почти туда? Подумали, что я мог бы сделать по пути крюк и выполнить работу и для них? Я снял трубку стационарного телефона и набрал указанный номер.
— Майкл, ты должен выслушать меня, — сказал голос на другом конце провода.
Бэнкс.
— Дружище, время быстро истекает. Ты должен посмотреть правде в глаза. Еще чуть-чуть — и я уже не смогу тебе помочь.
У меня вдруг возникло чувство, будто за мной следят, что в любой момент дверь может слететь с петель, и десятки людей ворвутся в комнату, приказав мне лечь и закинуть руки за голову.
— Возможно, это твой последний шанс. Ты слушаешь меня?
Но нет: он не стал бы предварительно звонить мне. Если бы он знал, где я, то просто приехал бы за мной.
— Майкл, не вешай трубку, хорошо? Я хочу тебе помочь.
А ведь они могут меня выследить. Пока я сижу здесь, в мотеле, они могут определить, откуда был сделан звонок. Я повесил трубку и поспешил уехать.
Когда я добрался до Кливленда, было уже за полночь. Я остановился в третьем мотеле подряд, на этот раз возле аэропорта. Лежа без сна, я смотрел в потолок и гадал, что принесет мне завтрашний день.
Наступило утро, я собрался и направился по адресу, который мне дали. Восьми часов еще не было, но я издалека увидел на стоянке возле ресторана длинный черный седан.
Я остановился рядом и уже собирался войти в ресторан, но навстречу мне вышел Засоня.
— Наконец-то, — сказал он. — Что так долго?
Я указал на часы.
— Да знаю, знаю. Проехали. Идем.
Засоня открыл передо мной заднюю дверцу седана. Тем временем из ресторана вышли Рыбак и Усач и сели впереди. Засоня покачал головой и грязно выругался полушепотом.
Утреннее солнце светило нам в глаза, мы направлялись по скоростному шоссе на восток. На Среднем Западе начиналось теплое, бледно-голубое утро, к каким я привык в Мичигане.
— Я хотел задать тебе один вопрос, — сказал Засоня, похлопав меня по руке.
Я повернулся к нему.
— Знаешь, как долго мы тащились от самого Детройта?
— Ну, пошло-поехало, — встрял Усач.
— Я помню, что ты только что проехал через всю эту долбаную страну, но на байке же, не на машине! Совсем другое дело.
— Заглохни, — велел Усач.
— Так вот я и спрашиваю, — продолжал Засоня, не слушая его. — С какой стати на заднем сиденье всегда должен маяться я?
— За руль тебе нельзя, — напомнил Усач. — Забыл, что у тебя отобрали права? И потом, ты на фут ниже меня ростом.
— В футе двенадцать дюймов. Хочешь сказать, я на целых двенадцать дюймов ниже тебя? Короче, на обратном пути мы с мальцом сядем впереди, усек?
— Прикончишь нас обоих — сядешь, — разрешил Усач.
— Еще одно слово, — вмешался Рыбак, — и я разворачиваюсь и везу вас всех домой.
Усач расхохотался.
— Умора, — сказал Засоня. — Сейчас лопну со смеху. — Он повернулся ко мне: — На меня вечно валятся все шишки. Чуть подвернется грязная работа — угадай, кому она достается? А кому приходится корячиться на заднем сиденье или задыхаться в тесной каюте на дурацкой яхте аж две недели подряд? — напомнил Засоня.