— Слушай меня: ты должен открыть сейф немедленно. Протяни руку и поверни ручку. Сделай это сейчас же!
Здесь нет ручки. Молчи. Ручки нет.
— Обещаю тебе, больно не будет. Слышишь, приятель? Честное слово, не будет. Просто выходи, и мы будем вместе, хорошо? Ты и я.
Я по-прежнему прижимаюсь носом к щели, но у меня уже кружится голова.
Я слышу, как отец плачет. Потом уходит. Наконец шаги затихают вдалеке.
Облегчение и паника охватывают меня разом. Он ушел, и теперь я останусь запертым здесь навсегда.
Но шаги возвращаются. Что-то шуршит. Свет тускнеет.
— Мы уйдем вместе, — говорит отец. — Я с тобой. Жаль, не удалось еще раз увидеть тебя. Ничего. Не бойся. Мы уйдем вместе.
Лучик света возле дна сейфа. Чем бы отец ни обернул его, на весь сейф материала не хватило.
— Ты еще жив, Майкл? Ты меня слышишь?
И вдруг мое убежище начинает крениться. Я слышу, как подо мной скрипят колеса. Вниз по ступенькам. Тук-тук-тук. Мы вышли из дома. Теперь мы на тротуаре. Колеса подпрыгивают на каждой трещине. Тра-та-та. Теперь — на гладком асфальте. Машина проезжает мимо и сигналит. Движение сейфа почти прекращается. Я слышу, с каким трудом тащит его отец, преодолевая дюйм за дюймом. Мы, видимо, на неровной земле. Куда он меня везет? Только не к реке. Не надо туда.
Еще несколько шагов. Остановка.
— Мы вместе, Майкл, — ты и я. Как ты там, слышишь? Ты и я. Навсегда.
Падение. Удар, впечатавший меня в стенку сейфа.
И вода, просачивающаяся в щель. Холодная. Она заполняет сейф дюйм за дюймом. Вытесняет остатки воздуха.
Медленно уходят секунды. Вода подбирается к самому лицу.
Мне нечем дышать. Мне холодно, я умираю.
Мне нечем дышать.
Я закрываю глаза и жду.
Я дорисовал последнюю панель. Амелия не отставала, обводя линии так, что рисунки словно горели на стенах. Уже во второй раз за эту ночь я видел на лице Амелии слезы.
Мы отступили и осмотрели нашу работу. Панели начинались на том месте, где когда-то стоял сейф, покрывали три стены и выходили в коридор. Продолжались в гостиной и заканчивались на стене, противоположной входной двери. Последняя панель была самой большой. Настоящая подводная панорама — мусор на дне реки, тонкие пряди водорослей, отнесенные в сторону течением.
А посередине — большой железный ящик, зарывшийся одним углом в песок. Утонувший. Брошенный.
Вот и все. Это была последняя панель.
— Почему ты остановился на ней? — спросила Амелия. — Ведь тебя вытащили. Тебя спасли.
Я понимал, о чем она говорит. Да, меня вытащили. Сейф оказался дешевым, замок — примитивным. Вот почему люди, поднявшие сейф со дна реки, сумели открыть его. Но для меня он навсегда остался там, на дне. Вместе со мной внутри.
— Ты уже не в сейфе, — напомнила Амелия, вытирая слезы. — Теперь ты свободен. Оставь сейф здесь.
Я посмотрел на нее. Легко сказать.
Она поцеловала меня — посреди комнаты, где начались самые страшные события того дня. Поцеловала и крепко обняла. Мы оба сели на пол и долго сидели рядом. Двое в целом доме.
В Энн-Арбор мы вернулись среди ночи, остановились перед общежитием Амелии и долгое время стояли рядом и молчали. Амелия достала из-под футболки и показала мне цепочку. На ней висело кольцо, которое я подарил ей год назад.
— Оно все еще у меня, — сказала она. — Я не расстаюсь с ним. — И она поцеловала меня.
Мне отчаянно захотелось хоть что-нибудь сказать. Хотелось поговорить с ней.
Она запрокинула голову и засмотрелась на звезды.
— Я не могу просто взять и снова отпустить тебя.
Я вынул из сумки блокнот. И написал для нее два предложения. Два самых важных из всех, какие я когда-либо писал.
«Я найду способ вернуться. Обещаю».
Она взяла у меня листок, прочитала написанное. Сложила листок и сунула в карман. Неизвестно, поверила она мне или нет. И если нет, я не мог ее винить. Но я точно знал: я найду способ вернуться. Или буду пытаться, пока жив.
Глава 16
В то утро, направляясь к дому Амелии, я проехал мимо свежей царапины на бетонном бордюре моста — царапины со следами алой краски. Амелия вернулась домой после вынужденной поездки к родственникам на север. Увидев меня, она бросилась навстречу, поцеловала и призналась, что соскучилась. И я онемел от счастья.
Я помог ей занести вещи в комнату. Еще один взрыв радости я испытал, увидев в мусорном ведре все любовные записки Зика вместе с засохшими розами. Амелия захотела, чтобы я немедленно повез ее кататься на мотоцикле — прямо сейчас. Так я впервые ощутил вкус конфликта, с которым мне пришлось мириться ежедневно до конца августа. В тот день меня прикрыл мистер Марш, объяснив Амелии, что мне пора на работу в его клуб здоровья, но позже я обязательно заеду к ней. А когда Амелия отвлеклась, ее отец незаметно подмигнул мне и показал большие пальцы. Он-то знал, что только моя ежедневная работа у Призрака — залог безопасности и счастья самой Амелии.