Все было более, чем предсказуемо. Он слегка поворошил фотографии. Вот они с Валерией выходят из подъезда ее дома. В углу фотографии зафиксировано время: 8.35 утра. Гуляют по набережной. Это уже днем в воскресенье. В крепости. А это, наверное, снимали с крыши дома напротив - ужин на кухне в квартире Валерии. И старина Марцинкевич попал. Это - совсем хорошо. Говорил же ей, давай повесим нормальные шторы. Нет, мы - европейцы! Оборочки по краям, а посередине окна только снизу какая-то декоративная фигня подвешена. Следующее фото - Валерия на митинге... И так далее.
Он вопросительно посмотрел на гостей.
- И ради этого вы сюда специально ехали? Спросили бы в мой следующий приезд в Минск, я бы вам сам рассказал, с кем живу и провожу свободное время.
- Это - оппозиционеры! Причем из самых вредных! А женщина - классическая "медовая ловушка"! Она из католиков, так что тут еще и Ватикан, скорее всего, замешан! Вам ее подставили, а Вы и купились! Теперь понятно, почему Вы пытались саботировать работу по интернированию! - советника аж трясло. Посол пока с интересом наблюдал за происходящим.
- Я бы, конечно, мог сказать, что все это - мое личное дело, и Вас не касается, но, чтобы раз и навсегда с этим покончить кое-что объясню. Но сначала один совет: поменьше читайте шпионских романов и уж, во всяком случае, не пытайтесь использовать их как учебное пособие в работе. Настоящих шпионов, я имею в виду завербованных иностранными спецслужбами наших сотрудников, Вы, похоже, никогда в глаза не видели. А мне - давно живу - сталкиваться, к сожалению, приходилось. Так вот, ни один из них никогда в жизни не стал бы открыто поддерживать такие связи. Все вели себя безукоризненно. Потому что, если бы дело обстояло иначе, то они сразу попали бы на карандаш к настоящей контрразведке, а не к любителям... А что касается изображенных здесь людей. Вы хотя бы чуть-чуть копнули их прошлое? Вы что думаете, что отставной полковник ГРУ Марцинкевич, или кто он там по званию, будет по идейным соображениям участвовать в серьезной оппозиции и сводить меня с "медовой ловушкой"? Вы вообще природу происходящего здесь понимаете? В этой так называемой оппозиции 90% людей вообще всерьез политикой никогда не интересовались, пока их бить по головам не начали. А если и интересовались, то на муниципальном уровне: где лучше разместить остановку автобуса и в какой цвет выкрасить сооружения на детской площадке. Знаете, у меня вообще иногда возникает странное ощущение, что весь этот кризис спровоцирован умышленно. Ведь припиши на тех выборах Лука себе процентов на 15-20 голосов меньше - все равно победа обеспечена - и вообще ничего бы не было! Максимум - пара малочисленных митингов, которые бы никто и не заметил. Так что если и говорить сейчас о какой-то сверхзадаче, то она, по моему мнению, должна состоять в том, чтобы вернуть этих людей туда, в эту самую муниципальную политику. И пусть работают. Всем от этого только лучше станет.
А если к моим делам вернуться. Знаете, я всерьез подумываю о том, чтобы официально оформить наши отношения. И, вряд ли, кого-то это должно напрягать - если помните, у нас Союзное государство в Белоруссией имеется. Но это сугубо мое личное дело, в которое попрошу не вмешиваться. А что касается католиков... Вы что, из православной инквизиции? Ватикан зачем-то приплели. Людей-то не смешите.
Советник сидел молча.
Посол хмыкнул и подвел черту под разговором:
- Считаю, что говорить тут больше не о чем. Вы это, - он кивнул советнику на фотографии, - уберите. Или хозяину нашему оставьте на память для семейного альбома. Кстати, - обратился он теперь уже к Ильину, - сугубо между нами. В Пуще мы встречались с командой, которая постепенно займет все основные посты в республике. Так вот, Вам лично Сурманс - он планируется на пост премьера - просил передавать самые теплые приветы. Я так понимаю, Вы с ним неплохо знакомы? Встречались? Очень это нам может в ближайшем будущем пригодиться. Если ниточка, как говорится, есть, надо ее закреплять. Мы еще с Вами поговорим об этом. Подъезжайте ко мне на-днях. А сейчас, может, действительно, чайку на дорожку выпьем и поедем потихоньку. А то я с этими разговорами сегодня ночью толком и не спал.
Х
Проводив гостей, Ильин еще долго потом сидел у себя в кабинете, вертел в руках чашку с остывшим кофе и думал над тем, что же это такое было. Ясно, что этот наезд на него - исключительно самодеятельность группы советников, не подкрепленная ни серьезной разработкой, ни соответствующими службами. Как дела делаются, когда речь идет о серьезных случаях шпионажа, ему, к сожалению, как-то видеть пришлось. Век бы об этом не вспоминать. Хотя Ильин и знал-то разрабатываемого, а потом и арестованного коллегу совсем немного и, строго говоря, был с ним откровенно на ножах, но и ему тогда пришлось и вспоминать массу всякого, и извести массу бумаги, излагая свои наблюдения. Вроде как по-доброму, почти по-дружески попросили, но попробуй, откажись. А тут просто пачка фотографий... Которые, кстати, могли послужить отличным свидетельством успешной разработки им самим одного из руководителей оппозиции. Он хоть и генеральный консул, но от обязанностей оперативного сотрудника его никто не освобождал, а тут, можно сказать, возможность получения свежайшей информации из лагеря оппозиции образовалась.
После некоторого размышления он пришел к выводу, что дело, вероятно, в странном статусе группы советников и обычных кремлевских подковерных играх. Хотя прямо об этом и не говорилось, но и беседы Ильина в Москве перед отъездом, и намеки посла давали основание сделать вывод, что советники происходили непосредственно со Старой площади, а не с Лубянки. Конечно, и в Администрации хватало бывших чекистов, но, попадая туда, люди обычно очень быстро ощущали свою принадлежность действительно к высшей власти, как бы поднимались на этаж выше своих прежних ведомств. И, как это обычно и бывает, включались в какую-то новую игру, которая далеко не всегда корреспондировалась с тем, что происходило государственным этажом ниже. Игра советников была, в общем, понятна. Тактически им надо было помочь местным силовикам в подавлении протестов, а стратегически - обеспечить просьбу белорусских властей о более тесной интеграции с Россией. Формы и пределы этой "тесной интеграции" должны были определять уже в Кремле в зависимости от ситуации. Парадокс состоял в том, что тактика и стратегия отчасти противоречили друг другу, - стабильность внутренней власти в республике автоматически сокращала заинтересованность силовой части ее элит в интеграции, но об этом мало кто задумывался.