Райордэн заполз в мешок, аккуратно зашнуровался и открыл кран баллона с суспензином. Страшная скука — неподвижно лежать десять долгих дней, пока Уисби не примет сигнал и не придет на помощь. Будет что вспомнить! В этом сухом воздухе шкура марсианина превосходно сохранится.
Он чувствовал, как немеет тело, как замедляется ритм сердца и легких. Но его разум еще бодрствовал, и он отметил, что полная расслабленность имеет свои, мягко сказать, неприятные стороны. Неважно, зато он победил! Убил наихитрейшую во Вселенной дичь собственными руками.
Через некоторое время Крига шевельнулся и сел. Он испытывал страшную слабость. Наверное, сломано ребро. Ничего, это можно исправить. Главное — он еще жив. Землянин душил его добрых десять минут, но житель Марса может выдержать без воздуха почти четверть часа.
Крига расшнуровал спальный мешок и снял с Райордэна ключи. Потом он медленно поплелся к ракете. Несколько дней тренировки — и он научится управлять ею. А потом полетит к своим соплеменникам, живущим в районе Сырта. Теперь, когда у них есть машина землян, их оружие…
Но сначала надо покончить с самым неприятным. Крига не испытывал ненависти к Райордэну, но Марс — жестокий мир. Он вернулся, затащил охотника в пещеру и запрятал его так, что ни одна спасательная партия землян не смогла бы его разыскать.
На мгновение он заглянул в глаза человеку. В них застыл немой ужас. Тогда Крига заговорил медленно, с трудом подбирая английские слова:
— За всех убитых тобой, за то, что ты, чужак, вторгся в мир, где тебя не звали, во имя того дня, когда Марс станет свободным, я оставляю тебя.
Перед отлетом он снял с корабля несколько баллонов с кислородом и подсоединил их к скафандру — целое море воздуха для существа, погруженного в анабиоз. Его хватит, чтобы сохранить человека живым хоть тысячу лет.
Альфред Элтон Ван Вогт
Пробуждение
Перевод с англ. Ф.Мендельсона
Остров был стар, очень стар. Даже Иилах, который лежал у входа во внутреннюю лагуну миллионы миллионов лет, не понимал, пока был еще жив, что это гребень первородного материка, восставшего над водами в первые дни творения.
Остров был длиной примерно в три мили и шириной в полторы мили в самом широком месте. Он судорожно изогнулся вокруг синей лагуны, подобно гигантскому человеку, пытающемуся дотянуться руками до пальцев ног. Сквозь оставшийся просвет в лагуну вливалось море.
Волнам было тесно в узком канале. С бесконечным упорством они пытались разрушить каменные стены, и рев прибоя был здесь особенно хриплым и яростным — символ вечной битвы между осажденной сушей и штурмующим ее океаном.
На самом стрежне под грохочущими волнами лежал Иилах, забытый временем и вселенной.
В начале 1941 года к острову пришли японские корабли и проникли через бурную стремнину канала в тихую лагуну. С палубы одного из кораблей пара любопытных глаз заметила странный предмет в русле неспокойных вод. Но обладатель этих глаз был на службе у правительства, которое строго пресекало всякую деятельность своих подданных, если она не имела прямого отношения к войне. Поэтому инженер Таку Онило ограничился тем, что отметил в своем отчете:
«В устье канала на дне находится массивное образование из блестящей, похожей на гранит породы, длиной около четырехсот футов при ширине в девяносто футов».
Маленькие желтокожие люди построили подземные резервуары для бензина и нефти и покинули остров.
Океан наступал и отступал, снова наступал и снова отступал. Так проходили дни и годы, а десница времени тяжела. Дождливые сезоны приходили в положенный срок, и вскоре ливни смыли все следы, оставленные человеком. Там, где машины обнажили землю, поднялись зеленые заросли. Окончилась война. Подземные резервуары слегка осели в своих каменных гнездах, и в главных нефтепроводах появились многочисленные трещины. Нефть медленно просачивалась наружу, и воды лагуны годами покрывала радужная пленка.
В сотнях миль от острова вблизи атолла Бикини произвели один взрыв, затем другой, и перепутанные течения понесли радиоактивные воды неведомыми путями. Первая волна потенциальной энергии достигла острова ранней осенью 1946 года.
Еще несколько лет спустя терпеливый чиновник, разбирая в Токио архив императорского военно-морского флота Японии, обнаружил документ о существовании тайного нефтехранилища. По прошествии должного срока, в 19… году, эскадренный миноносец «Коулсон» отправился в обычное для таких случаев инспекционное плавание.
Час апокалипсиса пробил.
Капитан-лейтенант Кейт Мейнард угрюмо рассматривал остров в бинокль. Он был готов к неприятным неожиданностям, однако не ждал ничего сверхъестественного.
— Обычный подлесок, — пробормотал он. — Цепь холмов, хребет острова, деревья…
И тут он умолк.
На обращенном к ним склоне пальмовый лес прорезала широкая просека. Деревья на ней были глубоко вдавлены в гигантскую борозду, уже поросшую травой и молодым кустарником. Борозда шириной примерно в сотню футов тянулась от берега вверх по склону и обрывалась у длинного плоского утеса, лежавшего близ вершины холма.
Ничего не понимая, Мейнард уставился на фотографии острова, сделанные еще японцами. Машинально он обратился к своему заместителю лейтенанту Джерсону.
— Черт побери! — сказал он. — Как очутился здесь этот утес? Его нет ни на одной фотографии.
Едва успев закрыть рот, он уже пожалел о сказанном. Джерсон взглянул на него с чуть прикрытой иронией и пожал плечами.
— Наверное, мы попали не на тот остров.
Мейнард счел за лучшее промолчать. Этот Джерсон был странным типом. На языке у него всегда вертелись какие-нибудь колкости.
— Пожалуй, эта штука весит два миллиона тонн, — продолжал лейтенант. — Может, японцы нарочно притащили ее сюда, чтобы сбить нас с толку?
Последние слова Джерсона еще больше уязвили его: как раз в это мгновение, глядя на утес, он и в самом деле подумал о японцах. Однако вес утеса, определенный лейтенантом довольно точно, заставил его отказаться от столь диких предположений. Если бы японцы могли сдвинуть с места утес, весящий два миллиона тонн, они бы выиграли войну.
Они вошли в лагуну без всяких происшествий. Проход оказался шире и глубже, чем предполагал Мейнард, судя по японской карте, и это облегчило задачу. Обедали они уже в лагуне под прикрытием береговой гряды. Мейнард заметил на воде нефтяные пятна и тотчас приказал следить, чтобы кто-нибудь не бросил за борт спичку. Посовещавшись с офицерами, он решил поджечь эту нефть, когда работа будет закончена и эсминец выйдет из лагуны.
Примерно в половине второго шлюпки были спущены на воду и быстро добрались до берега. Еще через час с помощью калек, снятых с японских планов, удалось отыскать все четыре замаскированных нефтехранилища. Понадобилось немного больше времени, чтобы определить их размеры и выяснить, что три из них пусты. Только четвертое, самое маленькое, оказалось совершенно целым и полным высокооктанового бензина примерно на семнадцать тысяч долларов. Это была слишком маленькая добыча для крупных танкеров, которые все еще выкачивали остатки горючего из американских и японских нефтехранилищ на островах. Мейнард подумал, что сюда надо было бы прислать за бензином лихтер, но это уже его не касалось.
Несмотря на то, что все было закончено довольно быстро, Мейнард с трудом поднялся на борт.
— Что, сэр, совсем выдохлись? — спросил Джерсон излишне громко.
Мейнард ощетинился и решил обследовать утес в тот же вечер. Сразу после ужина он вызвал добровольцев. Было уже совсем темно, когда Мейнард с командой из семи матросов и боцманом Юэллом высадились на песчаный пляж, окаймленный высоченными пальмами. Не теряя времени, они двинулись в глубь острова.