Кандидатов по очереди уводили куда-то служители Храма. Однако моя очередь всё не наступала. Через час я остался один. Жрецы Касания, казалось, забыли обо мне. Время шло, и я начинал нервничать. Я всё ещё был единственным человеком в помещении.
От скуки я начал рассматривать фрески на стенах, которые изображали процесс подготовки тел. На картинках было показано, как кандидатов пропускали через что-то вроде душа, облучали лучами какой-то лампы, а затем погружали в бассейн или ванну. На выходе они изображались как вельможи в дорогих платьях.
Наконец-то дверь открылась, и в помещение вошли двое. Один из них был Сенмут, а в другой, богатой вельможной даме, я не сразу узнал свою жену Мату. Вот как должна выглядеть настоящая принцесса! Я стал забывать, что женат на дочери царей Зардаста!
Приложив палец к губам, Сенмут повёл нас с Матой по узкой винтовой лестнице наверх. Десять минут подъёма по бесчисленным виткам каменной лестницы вывели нас в настоящие царские покои. Это были личные апартаменты Великого зодчего. Через величественные залы, где член «ВСС» принимал посетителей по вопросам службы, мы попали во внутренние покои, которые почти не отличались от современного жилья, к которому я привык на Земле.
Усадив нас в мягкие кожаные кресла, хозяин предложил нам горячий кофе со сливками. На столе стояли тарелка с лёгкими пирожными, ваза с фруктами и блюдце с уже знакомыми мне тигровыми орешками. Поняв, что моей жене не знаком привычный для меня напиток, Сенмут предложил ей из холодильника местные соки на выбор.
Убедившись, что мы не испытываем дискомфорта, зодчий заговорил:
— Увидите ли вы снова Зардаст или Землю, дети мои, — произнес Сенмут, подвигая ближе к Мате блюдце с тигровыми орешками, — теперь всё зависит только от успеха вашей миссии. Ксандр, ты обладаешь разумом «зор», необычайной силы, — продолжал он. — Мне встречался такой лишь однажды. И именно он находится в центре той сети, в которую тебе предстоит проникнуть. Это твой главный оппонент.
— Как же мне его одолеть? — спросил я.
— Вся наша игра строится на джокере, — ответил Сенмут, — и это не ты, Ксандр, а Мата. — От этого неожиданного заявления у нас с Матой округлились глаза. — В её чреве живёт величайший медиум. Да, дети мои, в вашем сыне сосредоточена вся сила двух миров. Это то самое секретное оружие, о котором не догадывается враг.
— Ребёнок ещё не сформировался, как же его можно использовать? — спросил я с недоумением.
— Когда ребёнок сформируется, — ответил зодчий, — такие, как ты, станут не нужны. Когда медиум войдёт в полную силу… — Сенмут замолчал, не закончив фразу. Это уже не наша с вами история. Ты сможешь использовать его энергию, Ксандр, но применяй её только в самых крайних случаях — на грани между жизнью и смертью.
— А где Тисс? — неожиданно спросил я. — Что с ним будет?
— Сейчас он наблюдает за приготовлениями к Касанию, — ответил Сенмут. — Пусть всё это он увидит своими глазами. В дальнейшем это вам пригодится. Он отправится с вами. Нет, нет, он не будет подвергнут Касанию. Он поедет как есть. Официально он твой раб — мой подарок моему другу архивариусу. Меня с вами не будет. Все знания о мире нечеру, Ксандр, ты получишь во время трансфера. Ты будешь знать, как держать со мной связь. Никто кроме тебя не будет знать лучше, как разрушить «сеть». Теперь прими ванну и надень приготовленный для тебя костюм. Если возникнут трудности с костюмом — зови Мату…
Глава 28
За линию фронта
В своём роскошном особняке архивариус Сесары, усаживаясь на кушетку, старался принять выразительную позу. Он позировал рабу — художнику, который уже битый час рисовал портрет своего хозяина. Все позы, в которых художник рисовал молодого, немного толстоватого мужчину с уже обозначившейся лысиной, категорически не нравились натурщику. Он снова и снова заставлял раба перерисовывать свой портрет. Он жаждал запечатлеть своё нынешнее тело в самом выгодном свете.
Многим не нравилось дурацкое хобби архивариуса — коллекционировать свои портреты в разных телах, которыми ему довелось пользоваться со времён начала колонизации Зардаста. Таких портретов набралось немало. Хватило, чтобы украсить стену вдоль лестничных маршей, ведущих на пятый этаж его особняка. Самовлюблённый архивариус любил медленно подниматься на пятый этаж, любуясь портретами своих воплощений.
На пятом этаже располагалась веранда, где сейчас бедный художник пытался угодить влюблённому в свой образ господину. Наконец, то ли работа художника его устроила, то ли и впрямь появилось неотложное дело, но архивариус приказал закончить рабу портрет по памяти. Сам же собирался спуститься этажом ниже, где находился его кабинет. На ходу бросил супруге, равнодушно рассматривавшей незаконченную работу художника: