Учитывая любовь крылатого народа к праздникам, я не сомневался, что владыка Канот обязательно устроит званный ужин в шикарном зеркальном зале своего дворца. Без помощи владыки я бы не смог подготовить припасы для трёх человек на почти две недели пути к «сердцу планеты». Именно там находится мощнейшая концентрация эфирной энергии, которая необходима для успешного проведения операции на головном мозге Маты. Я запланировал две недели на путешествие, учитывая возможность возвращения без использования мгновенного перемещения и возможные осложнения в пути.
Владыка Канот, как и ожидалось, устроил настоящий пир в зале, где мы отмечали победу над Осмуном. Я не знаю, насколько хороша кухня атлантов, но могу заверить вас, что одамвинги — это народ, который знает толк в организации застолий. Было заметно, что Хулио со мной согласен. За последнюю неделю доктор пережил множество невероятных открытий: шокирующую тайну Антарктиды, медицинские технологии атлантов, прыжок через космическую червоточину, а теперь ещё и банкет с весёлым народом, у которого за спиной настоящие крылья.
— Теперь ты веришь, док, что находишься не на Земле? — спросил я своего друга. — Завтра ты увидишь краски первобытного леса, и я гарантирую тебе фейерверк эмоций!
— Моё рождение на континенте, где даже микробы не обитают, уже само по себе чудо! Ксандр, ты не задумывался о том, — сказал мой чилийский друг, — что вся цепь событий, начиная с моего появления на свет в угоду политическим амбициям диктатора, затем встреча с Мией и откровения в Церкви Святой Троицы, проход через портал и все твои приключения на этой планете предопределены свыше? Высшие силы никогда не ошибаются, поэтому я верю в успех. Я помогу твоей супруге, ведь её мать тоже стала мне не чужой.
Описание дальнейшего веселья до глубокой ночи я намеренно опускаю, полностью доверяясь твоему воображению, мой драгоценный читатель. Прошу поверить мне — крылатый народ умеет веселиться!
Утро следующего дня встретило нас алой зарёй на вершине плато. Для доктора чудеса продолжали сыпаться прямо с неба. Разве не уместно назвать чудом первую встречу образованного земного человека с доисторическими птерозаврами? Картина маслом — встреча невозможного с возможным. Чудо!
Я считал честью быть другом моих давних знакомых — сархов, и то же самое в отношении меня читалось в глазах огромных драконов. Они считали меня другом, и я без преувеличения гордился этим. Существо, способное читать любой разум как книгу, видело во мне друга, что свидетельствовало о чистоте моей души и помыслов. Осознавать это было приятно.
Телохранители Канота, уже привыкшие к моей дружбе с «ужасами леса», помогли мне закрепить наш скарб в «грузовых отсеках» двух «авиалайнеров». Доктор настоял на том, чтобы его медицинский ящик был прикреплен к Птенцу — так Таурис назвала сына, вспоминая времена, когда я работал наседкой на берегу «Слезы леса». Хулио никак не желал расставаться со своими нанитами. Я посоветовал ему нарисовать красный крест на боку птерозавра и написать «санавиация», чтобы это выглядело правдоподобно.
Завершив погрузку, мы тепло попрощались с гостеприимным хозяином пещерного города. В шутку мы посоветовали ему составить меню для следующего торжества в честь нашего триумфального возвращения. Владыка уже давно не обижался на мои шутки, и мы навсегда запомнили его улыбающееся лицо, когда наши сархи взмыли в небо.
Я и Мата летели на Таурис, наблюдая издалека за доктором, который крепко прижимался к Птенцу, когда тот попадал в «воздушную яму». В первый день полёта не произошло ничего примечательного. Было бы скучно, если бы я не развлекал Мату, передавая ей чувства Хулио, которые я считывал с «радара» сарха. Моя супруга весело смеялась, не испытывая страха высоты и скорости. Ей нечего было бояться, ведь этот мир был её домом, а рядом был мужчина, который не допустит, чтобы ей что-то угрожало.
Если в прошлый раз Таурис старалась лететь со скоростью провожатого Хамроха, то сегодня, не скованные ограничениями в скорости, сархи летели гораздо быстрее и смогли преодолеть в два раза большее расстояние за день. Место для первой остановки на ночлег я выбрал далеко за лавовыми полями, где вулканическое плато превратилось в плоскогорье, более обильно украшенное зеленью травы и кустарника.