Фраза приковала к нему общее сочувственное внимание: немудрено человеку в таких условиях сдвинуться рассудком.
— Ну, если плоский, то, конечно, не мог, — поддакнул Жнец, тая усмешку. — Тем более, если он на трех слонах…
— А те на большой черепахе, — не выдержала и дополнила Мэри. Михалыч сердито взглянул на одного, на другую, перевел глаза на отдаленный «берег» и произнес ледяным тоном:
— Вы выбрали неудачное время для шуток.
— А что у вас за краем? — спросил с неподдельным интересом Гений. Взгляд Михалыча обежал компанию с пристально-тревожным выражением.
— Край — это условное понятие. Давно доказано, что пространство замкнуто на себя, — ответил он, заметно обеспокоенный подобными вопросами с их стороны.
— Но тогда получается шар, — высказал свое мнение Пятый.
— Или сфера, — блеснула интеллектом Мэри.
Михалыч кивнул с ошарашенным видом человека, считавшего, что находится в серьезной компании, и вдруг обнаружившего себя в группе дошкольников.
— Долгое время так и считалось, — пробормотал он. — Но первый же полет к Своду доказал…
Откуда-то донеслось тарахтение вертолета, отвлекшее практически всех, за исключением особо пытливых умов, от пояснений относительно подлинного устройства мира.
— Что доказал? — спросил Гений. — Что мир плоский?
— Как блин, — обреченно подтвердил Михалыч.
Не успели все уронить челюсти, как откуда-то снизу, из-за правого борта вынырнул вертолет — хорошо видимый и по виду похоже, что тот же самый. Заложив вираж, он опустился на посадочную площадку, точнехонько в центр креста.
— Надеюсь, что это не местная Федеральная Служба, — сказал Гений.
— Да нет же, это Фил!
Мэри оказалась права, хотя и ошиблась в количестве: дверцы кабины распахнулись, и с обеих сторон из аппарата вышло по Филу.
— Значит, и они здесь. Отлично! — сказал Гений. Мэри лишь потерла лоб: здорово, что очередной Фил был спасен «собой, спасенным-ею», но в результате их компании опять прибыло. Сколько вокруг нее еще будет набираться двойников? Долго ли это может продолжаться?..
Не дойдя до них нескольких шагов, Филы остановились и переглянулись. Мэри поняла их замешательство: земля раскололась, море пролилось в пустоту, и, похоже, то, что осталось, будет вскоре населено одними Смеляковыми.
— Классная посадка! — похвалила она, чтобы немного их ободрить. — А теперь давайте-ка я вас со всеми познакомлю. — Она обернулась к Смеляковым и начала «по старшинству»: — Вот это Гений.
— Скромненько, — высказался, ухмыльнувшись, Пятый. В той или иной мере хмыкнули и остальные Смеляковы, почти синхронно.
— Да, такой уж он, — сказала Мэри, ничуть не сомневаясь, что в глубине души все они считают себя гениями, пусть и непризнанными. — Это Жнец, — продолжила она и, предупреждая возможные реплики, добавила: — Что он жнет, я не знаю. И спрашивать, — она покосилась на Жнеца, — не советую. — Это Михалыч — если вы не против, Женя: мне кажется, в мужской компании тезок так будет солиднее. Извините, — обратилась она к Пятому, — вас мне еще не представили… — Она подумала: «А смысл?..» и продолжила так: — …Поэтому сами скажите, как вас называть. — «Только бы не по имени-отчеству!»
Он улыбнулся:
— Зовите меня просто — Смелый, — заулыбались и остальные, а он добавил: — В поддержание нашей скромной традиции именоваться по достоинству.
Закончив представление Смеляковых, Мэри обратилась к Филиппам, различимым практически только по одежде:
— Корнеевы, ну а вы что скажете? Как прикажете вас различать?
— Меня можете звать Фил, — объявил тот из них, которого она спасла. Кажется.
— Ну а я тогда Корень, — представился второй, переглянувшись вопросительно с «собой-собратом».
— Вот и познакомились! — сказал облегченно Гений. — Теперь можно и разобраться в обстановке.
— Не обстановка, а черт знает что! — сразу сообщил Корень, уже немного полетавший тут по окрестностям.
— И черт его знает, как с ней разбираться, — мрачно добавил Фил.
Это сказали два человека, наиболее осведомленные в этой самой обстановке.
— Предлагаю пойти на капитанский мостик, — сказал Смелый. — Оттуда, думаю, будет видней.
Возражений не последовало, и они пошли вслед за Смелым по кораблю. На палубах не наблюдалось ни души — судно, похоже, полностью очистилось от посторонних.
— Интересно, — сказала Мэри, — а капитан-то хоть на месте?
— Мог выпасть во время вертикального крена, — сказал Гений. — Либо просто внезапно остался без корабля.
— А пассажиры? — обернулся Смелый, заметно встревоженный. — Тоже остались без корабля?
— Ну, необязательно, — пожал плечами Гений. — Имеются варианты…
— Ой, мамочки!.. — тихо ужаснулась Мэри, вспомнив несчастных пассажиров поезда. — Лучше бы им остаться!..
— Правильно, туда им и дорога, — согласился Гений. Мэри от этого заявления слегка опешила: она совсем не то имела в виду:
— Ты что! Там до берега далеко, они же утонут!..
Видимо, Гений именно это и подразумевал, когда сказал, что туда и дорога. Он вздохнул, покачав головой:
— Не утонут, по крайней мере, не все. Ты обратила внимание на исчезновение спасательных шлюпок? То ли они сорвались при крене, то ли среди нас имеется тайный гуманист.
— Это точно не к тебе, — заметила она. — Кстати, как ты оказался в этой бандитской шайке? — «А не он ли ее сколотил?..» — возникло у нее очень даже реальное, если знать Гения, предположение. Он отмахнулся:
— Это долгая и запутанная история. Потом как-нибудь расскажу. Если будет время.
«Долгая?.. Запутанная?..» — удивилась про себя Мэри: они же и суток не пробыли в том мире! Но расспрашивать не имело смысла, тем паче при Смелом — его это могло кровно заинтересовать. Пока, правда, он был увлечен разговором с Михалычем.
— …Ты только представь, — говорил Смелый, — что где-то, может быть, существует одна только Россия, замкнутая сама на себя, закольцованная в пространстве? Ну да, плоская, само собой… Или круглая — почему нет? Какая разница?
— Как это какая? Да принципиальная! — кипятился Михалыч, но собеседник его не слушал:
— Европа, Америка — все могут быть сами по себе, отдельно закольцованы…
«…И путешествовать по заграницам можно только моим способом», — подумала Мэри, вздохнув, и обернулась к Филу:
— Как это у тебя вышло, со свечением?
— Ты о чем? — не понял он.
— Ты знаешь, что ваш вертолет светился почище солнца? На него взглянуть было невозможно, не то что прицелиться.
— Светился? Да ну?.. — Фил, похоже, был искренне удивлен. — Честно говоря, не заметил. Просто хотел спасти напарника и еще… — он поморщился, потом улыбнулся по-особому, для понимающих: — В общем, был раздражен их мельтешением. А когда вы подняли эту безумную волну, пришлось отлететь подальше. Летим — а кругом одно небо, горизонт исчез, и появились эти висячие острова… — Они как раз вышли на мостик, и Фил указал по курсу корабля: там, немного левее, располагалась еще одна земля — пожалуй, менее гористая. Зато на ней ясно просматривались руины.
— Вот вам и обстановка, как на ладони, — сказал Смелый. — Погода летная, в пределах видимости имеется земля. Даже две земли. Идем к одной из них, но можем попробовать развернуться. Хотя, на мой взгляд, эта будет поближе, а хрен редьки не слаще.
— Ну что ж — можно сказать, осмотрелись, ситуацию худо-бедно контролируем. Прекрасно, — изрек Гений к недоумению окружающих, не совсем понимавших, что он тут нашел прекрасного? Пейзажем, что ли, впечатляется?
— А теперь прошу внимания, — сказал он. — У меня имеется нетривиальное предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться: прежде чем мы займемся здесь исследовательской деятельностью, давайте попробуем вернуть все на свои места. У меня есть по этому поводу одна идея.
Остальные Смеляковы пришли в заметное волнение.
— У меня тоже наклевываются кое-какие соображения, — сообщил Михалыч.
— И я об этом думал, — признался Жнец, — но давайте уж по порядку, кто первый предложил, тот и излагает. К тому же у него больше опыта, — честно признал он, хотя они с Гением, как ни парадоксально это звучит, друг друга недолюбливали.