Растрата и неравенство представляют собою оборотную сторону картины, своего рода «черную книгу капитализма». Они напоминают нам о том, что капитализм — это лишь отступление истории, а не ее конец; что если его не преодолеть, создав систему, которая положит конец глобальной поляризации и экономическому отчуждению, он может привести только к самоуничтожению человечества.
Построение гражданской демократии предполагает, что общественный прогресс должен быть основан на внедрении демократии, а не зависеть исключительно от рынка, который никогда не приносил ожидаемых выгод.
Первое последствие: игнорируемые обнищание и поляризация мира
Является ли нищета или обнищание прямым последствием процесса накопления? Сегодня модно рассуждать о нищете и о необходимости ее если не искоренения, то по крайней мере сокращения. Это все рассуждения о благотворительности в стиле XIX века, в которых почти нет места анализу экономических и социальных механизмов, порождающих нищету, а ведь мы живем в эпоху, когда у человечества достаточно научных и технологических возможностей, чтобы ее полностью искоренить.
Все предшествовавшие капитализму общества были крестьянскими, пусть методы ведения сельского хозяйства были различными. При этом определяющая стратегия капитализма (максимальная рентабельность капитала) была им чужда. Капиталистическое сельское хозяйство, представленное классом новых богатых крестьян и даже хозяев модернизированных латифундий или большими владениями, которые эксплуатировались транснациональными агропромышленными корпорациями, подготовило наступление на крестьянское сельское хозяйство. Зеленый свет этому наступлению был дан на встрече ВТО в Дохе в ноябре 2001 года. Однако в настоящее время сельскохозяйственный и крестьянский мир все еще составляет по крайней мере половину человечества. Но этот мир разделен на две части, которые полностью отличаются как экономически, так и социально.
Капиталистическое сельское хозяйство, управляемое принципом рентабельности капитала, сосредоточено в Северной Америке, Европе, в южной части Латинской Америки и в Австралии. В нем занято несколько миллионов фермеров, которые, по сути, не являются «крестьянами». Но производительность их хозяйств — результат механизации (распространяющейся исключительно на эти регионы) и объема сельскохозяйственных площадей, находящихся в их собственности, — дает возможность получать урожай от 10 000 до 20 000 центнеров зерновых на работника в год.
С другой стороны, крестьянским земледелием занята почти половина человечества — три миллиарда человек. Эти земледельцы, в свою очередь, разделяются на тех, кто воспользовался достижениями «зеленой революции» (удобрения, пестициды, высококачественные семена), но все еще почти не механизировал хозяйство — и их производительность колеблется в пределах от 100 до 500 центнеров на работника, и на тех, кто не получил пользы от «зеленой революции» — их производительность составляет лишь около 10 центнеров на работника.
Соотношение между производительностью хорошо оборудованного земледелия и крестьянского земледелия, которое до 1940 года составляло 10:1, сегодня составляет 2000:1. Другими словами, темпы роста производительности сельского хозяйства в значительной степени превзошли темпы роста в других сферах деятельности, что привело к сокращению действительной цены в пропорции 5:1.