И что означают эти шесть контактов наедине с министром? Катюша встречалась с Димой в ее, Наташино, отсутствие? Но она не помнит такого, вернее, ей об этом неизвестно. Эта новость была неприятной и какой-то омерзительной. Словно ее обманула собственная совесть. И в который раз она убедилась, что быть в неведении, когда тебе кажется, что ты знаешь все, – самая отвратительная в мире вещь, хуже только рваные колготки на первом свидании.
Кустобровый тем временем продолжил:
– По имеющимся сведениям, Висконт сейчас находится в Москве, однако ее охрана не позволяет даже приближаться к ней без постановления судьи. У Висконт есть частная резиденция с вертолетом, откуда она может взлететь и покинуть страну. Вертолет оснащен подвесными баками и приземлится на дозаправку только в Польше, на закрытом аэропорте. Были попытки задержать Лауру, однако все они закончились ее бегством. Как она проникала на территорию России – неизвестно, однако и оснований задержать ее у нас нет и не было.
Вот тут Наташа удивилась еще сильнее. А казалось бы – сильные мира сего. Да чего непонятного? У этой бабы в руках яйца больших чиновников, которые и обеспечивают ей беспрепятственный въезд и выезд. Если уж Наташа умудрилась получить доступ к министерским данным, то и Висконт смогла прикормить кого-то из министерств. Да хоть самого кустобрового, кем бы он ни был!
Наташа всмотрелась в старое, но ухоженное лицо Лауры Висконт, ее фото сменило портрет Дмитрия Шелехова. В молодости она наверняка была очаровательна и очень красива. Сейчас красота немного увяла, но она все же натуральная – никакого фотошопа, никаких подтяжек. Минимальный набор обвислости и морщин – ровно по минимуму в год, не больше. Эта женщина тщательно следит за собой, за своим телом и здоровьем. Красивый цвет лица, свежий и натуральный, чистый взгляд ясных голубых глаз, аккуратная прическа из сильных волос пепельного цвета.
– Все, Павел Семеныч, закрывай свою шарманку, – велел генерал-полковник Лукьянов. – Наталья, расскажите нам, пожалуйста, об отношениях министра с вашей дочерью.
– Мне ничего об этом неизвестно, – ответила Наташа.
– Потому что их не было? Или вам о них не говорили?
– Я повторю свой ответ: мне ничего об этом неизвестно. Если отношения и были, я о них не знаю. Своими словами я не подтверждаю, но и не опровергаю никакие сведения.
– Хорошо, пусть будет так. А деньги? Шелехов отдал вам их или нет?
– Нет, не отдал.
– И причину вы не знаете?
– Нет.
– Ну, значит, оно вам и не надо, – миролюбиво ответил Артем Леонидович. – Давайте приступим, собственно, к делу. Мы пригласили вас по той лишь причине, что взять эту скользкую тварь в одиночку не можем. Провернуть такое убийство могла она, у нее бы получилось. Нам нужна ваша помощь.
Ах, вот оно как! Помощь им, значит, нужна. Ну что же, держите.
– И так вы просите? Унижая меня и мою дочь? Я отказываюсь сотрудничать с вами, и помогать вам не стану. Хотите таскать меня или мою дочь по СИЗО – вперед. Этим меня не напугать, мы еще посмотрим, кто кого там унизит.
– Наталья, вы уверены, что выбрали верный тон? – все так же миролюбиво спросил Лукьянов.
– Уверена!
– То есть помочь нам вы не хотите, правильно?
– Правильно.
– И не станете возражать, если я запомню, что вы отказали нам в помощи?
– Я не возражаю.
– В таком случае более вас не задерживаем.
И она действительно смогла уйти. Ее вывели из здания каким-то коротким путем, всего раз вильнув в коридорском лабиринте, и вот уже улица. Все тот же автомобиль стоял все там же, выпускал молочные клубы выхлопных газов. Она села на пассажирское место на заднем сиденье, и машина тут же тронулась.
Под тихий гул двигателя Наташа сидела с широко открытыми глазами. В голове не умещалось, что она стала участником реальных событий. Все происходящее было похоже на какой-то гротескный спектакль, объективность которого сводилась к нулю. То, как она общалась с представителями власти, было результатом ее напряженной борьбы с собой. С одной стороны, она боялась навредить себе и Катюше, с другой – просто не могла не защититься. Когда автомобиль затормозил возле какой-то станции метро и ей сказали, что она может выходить, Наташа пришла к выводу, что у нее не было другого выхода, кроме как повести себя именно так, как она себя повела. И корить себя не за что. Кто знает, что сделали бы с ней, не дай она отпор? Кто знает, к чему бы ее принудили? Возможно, ее заставили бы раскрыть ее семейные проблемы, рассказать подробности… Она успокоила себя, что все сделала правильно, оставшись в стороне. Вот только где гарантия, что она действительно сумела остаться в стороне? Где гарантия, что завтра они не придут к Катюше и не заставят ее работать на них? Эта мысль придала ей сил – она должна срочно увидеться с дочерью, поговорить с ней, предостеречь.