Наконец они добираются до Лине с папой, который тоже встал, ища взглядом в толпе жену. Почти весь вагон пришел в движение. Какой-то мужчина с маленькой девочкой на руках спрашивает мать Дано, что происходит. Судя по акценту, он из Северной Африки. И когда мама отвечает ему, что, кажется, все покидают поезд, он оборачивается и, крикнув что-то стоящим позади него людям, торопливо устремляется вперед, прижимая к себе ребенка.
Мать с отцом вместе собирают то немногое, что у них осталось: два больших рюкзака и один поменьше, который отец носит на животе. В нем самые ценные вещи, за исключением паспортов и денег, которые лежат в крепком пластиковом пакете в переднем кармане отцовских джинсов.
– Мы подождем, – говорит мама Дано. – Пусть сначала сойдут другие. Они не закроют двери, пока все не выйдут. И посмотрим, куда пойдут остальные. Не верится, что нам так просто дадут разгуливать по путям.
Отец кивает и остается на месте с Лине на руках.
– Дано, мобильный у тебя? Потерпишь еще немного с туалетом?
Дано улыбается, достает телефон и кивает маме.
– Где наше зарядное устройство? – обеспокоенно спрашивает она, и отец хлопает по рюкзаку у него на животе.
Билал тихонько хнычет на руках у мамы. Она качает его, шепчет, что все хорошо, что они почти приехали и что весь этот кошмар скоро останется позади.
– Осталось всего шестнадцать километров… – Мама с трудом подавляет кашель. – Всего шестнадцать из пяти тысяч двухсот.
Эпизод 2
Слава богу, что я успела утром зарядить телефон, думает Айрис, сидя в приемном отделении Южной больницы. Иначе ей бы ни за что не удалось просидеть здесь вместе с Сигрид и пяти минут без того, чтобы дочь не начала канючить, что ей скучно.
Ее руку уже осмотрел молодой, но какой-то нервный врач. Почему-то на нем была маска. Сигрид вопросительно уставилась на него, но доктор ничего ей не сказал.
У Айрис подозрение на перелом лучевой кости, и теперь они ждут своей очереди, чтобы сделать рентген, который должен подтвердить диагноз. Если врач окажется прав, то ей наложат гипс, и после этого они смогут отправиться домой.
– Мамочка. – Сигрид внезапно поворачивается к ней. – Мамочка, почему вокруг так много больных?
Айрис дала дочери свой телефон не только для того, чтобы она играла, но и чтобы не задавала лишних вопросов. Однако номер не прошел. Сигрид уже слишком большая и порой соображает быстрее, чем сама Айрис.
– Мы же в больнице. Поэтому здесь столько больных.
Сигрид некоторое время сидит, раздумывая.
– И все-таки их слишком много, – наконец изрекает она.
Все в порядке, это нормально, вертится на языке у Айрис. Больницы всегда такие переполненные. Но вслух она этого не говорит, потому что не хочет лгать своему ребенку.
Дело в том, что она действительно еще никогда не встречала такого переполненного отделения травматологии, как сегодня. Ну, разве что по телевизору, в каком-нибудь сериале. Но на этот раз не было ни открытых ран, ни жутких криков, ни сложных переломов. Просто в приемном покое собралось очень много внезапно заболевших людей, которые хотели, чтобы все узнали, что они заболели. Отовсюду доносились громкие вздохи, стоны, кашель, хрипы и сморкания.
И никто не вызывал никого в кабинет, не улыбался, не провожал к выходу и не указывал на соседнюю аптеку, не выдавал свежий рецепт, только что распечатанный на компьютере. Врачи напоминали взмыленных лошадей, у всех были одинаковые пустые взгляды. И все как один обходили пациентов стороной.
– У тебя болит рука, мамочка?
Айрис кивает:
– Да, очень сильно. Надеюсь, скоро нам сделают рентген.
– Тебе наложат гипс? Как Улле?
Она снова кивает:
– Думаю, да. Он нужен, чтобы зафиксировать сломанную кость и дать ей правильно срастись.
Сигрид задумчиво смотрит на руку матери, висящую на временной повязке.
Затем проверяет мобильник и протягивает его Айрис:
– Можешь снова позвонить папе?
Айрис пытается улыбнуться как можно более непринужденно.
– Он позвонит нам, когда у него будет время. Я отправила ему эсэмэску, что мы здесь.
На самом деле она отправила ему четыре эсэмэски. И трижды звонила, пока Сигрид не видела.