Она до сих пор не знала, сумела бы без него понять, что вспышки камер, перед которыми она позировала каждый день, в первую очередь ослепляют ее: внезапно все покрылось пеленой темных тонов. Или, наоборот, с ее глаз спала пелена, затмевавшая для нее истину? Ответа на этот вопрос у нее не было. Но Хелен знала, что в какой-то момент блеск погас. Бесповоротно. То же самое произойдет и с этим красным кленом, который стоит перед ней. Через несколько недель здесь останется только голый ствол с ветвями, устремленными в небо, и дерево станет невидимым для всех.
После неожиданного финала своей карьеры она еще во время беременности начала учиться, и ей повезло. Не только потому, что во время учебы мама прикрывала ее тыл, помогая с Мэйделин, и она без проблем сумела сдать все экзамены, несмотря на свалившуюся на нее двойную ответственность молодой матери. Но и потому, что она рано сделала ставку на только начавшуюся развиваться дисциплину нейроэстетики и, еще будучи студенткой, стала известным исследователем в этой молодой области. После окончания учебы она не знала, куда деваться от предложений работы.
Заболела спина, и она отвернулась от клена, пытаясь сориентироваться. Выход из парка находился где-то к востоку от нее. Хелен снова двинулась вперед медленным шагом. От воспоминаний об отце Мэйделин отделаться было невозможно. Как невролог, она знала, что фраза «мысли свободны» лжива: на самом деле все мы пленники собственных мыслей, а по-настоящему свободны только те, кому удается подчинить их себе.
Оглядываясь назад, она испытывала один лишь стыд. Она узнала о том, что была не единственной, кто поверил в фальшивую влюбленность знаменитого фотографа. По слухам, он уложил в постель сотни девушек – прямо из-под объектива. Однако, насколько ей было известно, она оказалась единственной, кто от него забеременел. После того как была зачата Мэйделин, агентство бросило ее на произвол судьбы. Они обвинили ее – не его – в недостатке профессионализма и даже извинились перед ним за ее подведение.
Хелен соблазнила его, как заявил он ее агенту с наигранным смущением. Она, неиспорченная, невинная девушка, знавшая о сексе еще меньше, чем о мире моды, в который ее втолкнули! Все было ровным счетом наоборот, но она не осмелилась возразить со всей возможной резкостью. Как же наивна она была, как глупа! Ей следовало уйти самое позднее тогда, когда он вдруг начал раздеваться, фотографируя ее. Широко улыбаясь, он пояснил, что хочет помочь ей расслабиться перед съемкой в бикини. Его улыбка блистала обаянием. Снимки предназначались для одного очень знаменитого дизайнера, и она не рискнула прервать фотосессию. Теперь Хелен было стыдно. Она стыдилась мысли о том, что могла все предотвратить. Потому что, если бы она остановила этого человека, если бы не купилась на его флирт, сегодня Мэйделин не существовало бы. И если она хочет, чтобы этого никогда не было, значит, в то же самое время она хочет, чтобы Мэйделин не появлялась на свет. Потому что, несмотря на неприятные обстоятельства ее зачатия и сложные чувства к отцу Мэйделин, дочь оставалась самым дорогим, что было у нее в жизни. Своим появлением на этой планете Мэйделин спасла ее из мира зависти, лживости и эгоизма. Первый крик дочери в родильном зале словно разбудил Хелен и повернул ее жизнь в другое русло.
Она снова прошла мимо крепко обнимавших друг друга молодых людей. Это была та же парочка, которая недавно сидела на лавочке. На миг Хелен вспомнилось чувство влюбленности. Так же, как, вдыхая запах погасших свечей, она невольно вспоминала Рождество.
Под пальто вдруг что-то завибрировало. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять: это ее мобильный телефон, который дрожит в кармане блейзера. «Наверное, Мэйделин решила перезвонить», – подумала Хелен и тут же ощутила, что ей стало немного легче. Она вытащила телефон из кармана. Скрытый номер. Значит, это Бетти. Вечно она звонит с неизвестного номера! Наверняка решила спросить, действительно ли с ней все в порядке. Хелен вздохнула. Ну вот, начинается.