Татьяна Алюшина
Вирус ненависти = Измена в розовом свете
Посвящается моей сестре Светлане Беляевой, с любовью и благодарностью за поддержку и веру в меня
Поколебавшись еще пару секунд, она все-таки открыла дверь.
На пороге стоял незнакомый мужчина.
Какой-то пугающе большой — рост под метр девяносто, даже, наверное, выше; широкие плечи, сильные большие руки, одет в белую дорогую футболку и легкий льняной летний костюм, под которым угадывались тренированные мышцы. Коротко стриженные темные волосы, искривленный, видимо перебитый когда-то давно, нос и внимательные голубые глаза, с непростым, ой каким проницательным взглядом.
«Терминатор!» — вяло и безразлично подумала Тина.
— Здравствуйте! — поприветствовал мужчина.
«И голос точно как у терминатора!»
От низкого, насыщенного тембра голоса у нее пробежал холодок по позвоночнику, как бывает, когда попадаешь в резонанс с музыкальным ладом.
Она не ответила на приветствие, рассматривая его.
— Игнатова Валентина Игоревна? — спросил незнакомый гражданин.
— Бить будете или удостоверение предъявите? — выдвинула предположение о причине его появления на пороге Тина, забыв окрасить интонации эмоциями.
— А есть за что бить? — усмехнулся мужчина.
— Да кому сейчас повод нужен?
— Тоже верно! — все еще улыбаясь, согласился он и представился: — Беркутов Артем Константинович, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.
Он достал из борсетки, висящей у него на запястье, удостоверение, развернул и показал ей. Правильно так показал, неспешно, без суеты и подчеркнутой значимости.
Тина равнодушно рассмотрела удостоверение.
— У меня к вам есть несколько вопросов, — пояснил он свой приход.
— Проходите, — пригласила она и отошла в сторону, пропуская его в квартиру.
Артем Константинович вошел, кинул быстрый взгляд на пепельницу и кружку, стоящие на полу, и указал вопросительным жестом на свою обувь.
— Нет-нет, не снимайте. Идемте на кухню.
Они прошли в кухню, и Тина предложила ему «гостевое» место — удобный плетеный стул за столом, напротив окна.
Артем рассмотрел и оценил обстановку.
Кухня большая — метров пятнадцать, очень стильная и удивительно уютная. Было сразу понятно, что, невзирая на дорогую мебель и современную встроенную технику, кухню делали под себя, не обращая внимания на модные тенденции. Пол паркетный, светлого дерева, кухонный гарнитур в тон, не огромный и громоздкий, как часто бывает, а легкий, занимающий не так много места. Круглый обеденный стол, плетеные стулья, цветы в горшках на столешнице и подоконнике, занавески легкие, радостные. Много керамики: тарелки, чашки, какие-то миски, вазы, расставленные по полкам, явно не только для красоты.
Все это создавало ощущение такого спокойствия, тепла, домашности, что ли, и, странное дело, так созвучно было Артему.
У него испортилось настроение. Вот в момент!
— Будете кофе, Артем Константинович?
— С удовольствием! — ответил он, стараясь прогнать досаду.
Пользуясь тем, что она хлопочет у плиты, заваривая кофе, он внимательно ее рассмотрел.
Да уж, дамочка! Будоражащая, если подбирать эпитеты. Чуть выше среднего роста, где-то метр семьдесят. Стройная — не жердь худосочная, вполне в теле, но ничего лишнего. Темные волосы, короткая стильная стрижка с длинными тонкими прядками возле маленьких ушек и сзади на шее. Имелись и красивые длинные ноги с удивительно маленькими для такого роста ступнями. Тонкие запястья, узкие ладошки, длинные тонкие пальцы. Никакого яркого маникюра — короткие, красивой формы ногти. Высокая полная грудь, очень светлая, матового оттенка кожа. На ней были светлые бриджи и белый хлопчатобумажный легкий свитер, доходящий до бедер, с глубоким вырезом на груди.
И все это, увиденное, прочувствованное, по привычке анализируемое и понятое им, вызвало у Артема прилив странной, нелогичной, удивившей его досады.
Она поставила перед ним чашку кофе, не маленькую «пиньдюрку», которые он терпеть не мог, а нормальную большую керамическую кружку, полную крепкого ароматного напитка, запах которого вызвал мгновенный спазм у него в желудке, напомнив о том, что за целый день у него не нашлось времени поесть.
— Молоко, сахар?
— Да, — коротко ответил Артем, стараясь уравновесить свое непонятное настроение.
Она добавила в его и свою кружки молока, поставила на стол сахарницу, плетенку с печеньем и чистую пепельницу, села напротив, отхлебнула кофе и закурила. Красиво так закурила, женственно, неторопливо.
— Слушаю вас, Артем Константинович.
— Валентина Игоревна… — начал он, но она его перебила:
— Можно просто Тина.
Ну да! Конечно Тина!
Как это он сразу не подумал! Никакие Валя, Валюша ей не подходят и близко, экзотическая Тина — имя, вызывающее у него легкий спазм внутри, ей очень шло. В ней не было ничего вычурного, нарочитого. Никаких украшений, только тоненькая цепочка с крестиком, спускающаяся в ложбинку груди, и никакой косметики.
Выразительные, светло-карие, даже золотистые глаза, тонкие брови, прямой нос с еле заметной горбинкой, красивой формы губы — не слишком пухлые, но и не тонкие. Неброская, неяркая красота, которую надо увидеть, та, которую чем больше рассматриваешь, тем больше открываешь.
Он наконец подобрал ей определение: изысканная простота!
Черт! Э-эх!
С такой бы дамочкой где-нибудь на дачке у друзей неспешно, под шашлычок познакомиться! И сразу начать красиво ухаживать, не настойчиво, но не забывая про легкий напор, молодея душой и взбодрившись инстинктами! И уж всяко не при делах скорбных и рабочей необходимости!
Опять поднялась внутри приливом морским, волной досада, которую он так старательно изгонял из себя, прячась за кружкой кофе и напускным официозом.
— Хорошо, Тина, — неласково согласился Беркутов. — Как давно вы виделись со своим мужем?
— Уточняю: бывшим мужем и к тому же гражданским — мы не были расписаны. А виделись мы две недели назад, когда он забирал свои вещи отсюда, — не меняя ровности и отстраненности тона, отрапортовала она.
— Почему вы с ним расстались?
— Хороший вопрос! Я сама себе его задаю, но несколько иначе: почему мы не расстались раньше? Артем Константинович, что произошло?
— Я объясню вам позже, ладно? Меня интересует все, что связано с вашим бывшим мужем, — позволил себе немного мягкости Артем.
— С ним что-то случилось?
— Ничего страшного. Извините, но все-таки я вынужден вас спросить: что было причиной вашего расставания?
Ей позвонила на работу Ритка.
— Тина! Мне срочно нужно твое черное платье!
— Здравствуй, Рита, я тоже рада тебя слышать, и у меня все в порядке!
— Тинка, не вредничай! У меня обалденный клиент, и он пригласил меня в шикарный кабак!
— В шикарных кабаках снимаются, а не говорят о делах. Ты вообще-то в курсе?
— Я бы хотела совместить, если получится. Для этого мне и нужно твое платье! — как на духу призналась подруга.
— Заезжай вечером и возьми, — усмехнулась ее энтузиазму Тина.
— Мне надо сейчас! У нас встреча намечена в пять. Понимаешь, в пять, очень по-деловому. Я сейчас лежу в ванне и буду приводить себя в порядок. Тиночка, пожалуйста, съезди за ним и привези мне. Очень тебя прошу! Может, это судьба!
— Боже, спаси нас от этого! Обычно все, что «может, судьба», ты посылаешь очень далеко, придав ускорение словами!
— Это ты у нас порядочная жена, а мы, одинокие девушки, ищем своего принца методом научного тыка, не ожидая милостей от природы!
— Ладно, ты там не утонешь, в ванне?
— «Ладно» — это значит съездишь или призыв заткнуться?
— Съезжу, а то, не дай бог, разрушу счастье подруги!
— Я тебя люблю! Жду!
Войдя в прихожую своей квартиры, Тина увидела туфли мужа и его портфель, примостившийся на полу рядом с туфлями, и сильно удивилась: странно, он никогда не приезжал домой днем. Вообще никогда!