Выбрать главу

Пеняк успел выстрелить первым, дав короткую очередь и юркнув за толстый столб справа от себя. Враги, а это точно были враги, находились так близко, что стрелять придется непрерывно, чтобы не подпустить их к себе. А расстояние для броска гранаты в самый раз, это Пеняк оценил точно. Не глядя, Янко выставил ствол своего ППШ и дал несколько коротких очередей, все время меняя направление стрельбы. Главное, хоть в кого-то попасть, главное, не дать им идти вперед, главное, прижать огнем. Главное, выиграть время и не думать о себе. Ребята из караульного помещения сейчас уже выбегут. У них и оружие наготове. А там и остальные бойцы роты. И, значит, Пеняк со своими двумя магазинами к автомату должен не сойти с места. Хоть несколько секунд, хоть минуту. И не важно, сколько их там в трех машинах. А их там много. «Студер» может взять в кузов и два десятка бойцов, и три.

Несколько пуль угодили в столб, и тот даже загудел от напряжения. Под ноги и в лицо полетели щепки. А как там лейтенант? И как сменить позицию? И Пеняк решился. Он снова выставил ствол автомата и дал длинную очередь, поводя стволом и опустошая магазин до конца. И когда ППШ замолчал, он сделал кувырок туда, где был его командир. Всего доля секунды, за которую солдат сумел увидеть все поле боя и своего командира. А заодно и извлечь из автомата опустевший магазин. Борович, с пистолетом и окровавленным боком, схватил солдата за рукав и помог укрыться за полуразрушенной деревянной стеной. Янко уже понял, что один из врагов, переодетых в советскую форму, убит, второй ранен и отползает к машинам. «Майор» стреляет из пистолета и машет рукой другим своим солдатам. И те прыгают из машин и отбегают в стороны. Кто-то залег с автоматом и стреляет, кто-то перебежками стал приближаться к окраине поселка.

— Бей короткими, — приказал Борович, глядя, как Янко достает из брезентового подсумка второй — последний магазин. — Только по тем, кто пытается приблизиться!

Пеняк кивнул, отодвинулся немного в сторону и, поднявшись во весь рост, так, что только его голова показалась над полуразрушенной стеной, дал две очереди. И тут же сразу шквал пуль врезался в трухлявую древесину, разбрасывая мелкие щепки. Солдат снова переместился в сторону и дал еще две очереди. Бой разгорался. Сейчас уже не только отдыхающая смена караула заняла позиции вокруг домов, но и другие бойцы роты подходили, открывая огонь по неизвестным в советской форме. Пеняк посматривал на лейтенанта. Борович морщился, прижимая ладонь к окровавленному боку, и стрелял из пистолета через пролом. Он все пытался свалить «майора», но тот отошел к машинам и командовал из-за укрытия.

Когда Коган услышал слова вирусолога «а ведь вы меня не узнали, гражданин следователь», то сразу вспомнил, откуда ему знакомо лицо этого человека. Да, кажется, 37-й год, то самое жесткое время, когда по политическим статьям, по статьям, связанным с изменой Родине, вредительством в народном хозяйстве, применялись суровые меры. Это касалось и процессуальной части. По ряду статей, если человек попадал в категорию подозреваемых, его необходимо было арестовывать обязательно. Без всяких исключений. Точно так же и по подобной причине был арестован и ученый-вирусолог Семен Валерьевич Каратеев. Серьезных доказательств его вины перед Советским Союзом, кроме доносов нескольких человек и изложенных в доносах доводов, не было. Приведенные доводы свидетелей пришлось проверять, обращаться к консультантам. Процесс не быстрый, тем более что приходилось привлекать нескольких консультантов, чтобы совпали их показания. Да и загрузка каждого следователя была не маленькой. Попутно проверялись связи с иностранными разведками и местными подпольными антисоветскими ячейками.

Коган занимался этим делом всего месяц. Он был зол, раздражен, а доводы тех, кто написал доносы на Каратеева, были поначалу весьма убедительными. Но бить подследственных Когану никогда в голову не приходило, хотя он и знал, что этим грешит кое-кто из его коллег. Давление на подследственных он тоже не организовывал, подсаживая их в камеру к отпетым уголовникам, которые глумились над политическими по заказу следователя. Так что ничем особенным Коган и не должен был запомниться Каратееву, но тот вот запомнил. И ответить Коган сейчас просто не успел, когда с окраины поселка вдруг ударили автоматные очереди и пистолетные выстрелы. Это был ближний бой, а значит, опасность существовала смертельная. Кто, откуда, зачем? Схватив автомат, который Коган оставил на столе, он бросился на улицу, крикнув Каратееву, чтобы тот оставался в доме и не высовывался.