— Знаешь, я вот сижу и не могу понять, кто я такой, — мысли и чувства, которые до этого крутились на задворках сознания, наконец-то оформились в четкие слова: — вчера из-за моих действий умерли люди, близкие тебе люди, а я, как ни в чем не бывало, мало того что пригласил тебя к себе домой, так еще и ночевал по одной крышей.
— Тогда уж надо спрашивать, кто я такая, — присев напротив меня за кухонный стол, Баваль вновь уставилась на меня своими карими глазами: — вчера убили всех людей, которых я считала с детства своими родными, а потом я сама пришла в спальню к тому, кто их убил.
— Но ведь у нас ничего не было? — запоздало спохватился я.
— Не было, — кивнула она, продолжая на меня смотреть своим странным, гипнотизирующим взглядом.
— Я бы хотел попросить тебя не уходить, — не зная, как подвести разговор к возможности признаться девушке в том, что решил о ней заботиться и не давать больше никому в обиду, поспешно произнес я.
— Ну и почему же я не должна уходить? — словно давая мне возможность выговориться, она тряхнула черными кудрями, отчего свитые в пружинки волосы смешно подпрыгнули вверх и вниз.
— Я не дам тебя в обиду, буду защищать, даже от самого себя! — хоть и с запинкой, но получилось у меня сказать.
Томительная пауза, возникшая после моих слов, нервировала побольше, чем направленный накануне в мою сторону пистолет. Чуть склонив голову, Баваль словно прислушивалась к чему-то своему, одновременно с этим начав поглаживать столешницу стола кончиками пальцев. Я изо всех сил пытался придумать, что еще сказать, чтобы усилить эффект от своего признания, но ничего вразумительного в голову не приходило.
— Знаешь, мне там страшно, — зазвучавший голос был настолько тих, что пришлось волевым усилием улучшить свой слух, дабы разобрать её слова: — в таборе всегда было шумно, постоянно что-то происходило, кто-то куда-то шёл, где-то что-то делал, а там ничего.
— В Тени? — догадался я, уловив схожие нотки интонаций в словах Баваль из вчерашнего рассказа о Тени, и о том, как она через нее ходит.
— Да, там, — словно не желая произносить лишний раз слово Тень вслух, согласилась она и продолжила: — вчера, оставшись одна, я зажгла весь свет в комнате, но ощущение тишины и одиночества, были такие-же как там и, знаешь, мне стало страшно, очень страшно, что теперь так будет везде, не только в Тени, но и днем, и вечером и утром!
— Я постараюсь всегда быть с тобой рядом! — попытался я еще раз выдать успокаивающую фразу.
— Почему? — лицо девушки неожиданно стало каким-то без эмоциональным, равнодушным.
— Хочу, я просто этого хочу! Хочу чтобы ты была счастлива! — не нашел я ничего более умного, чем сказать правду без всяких прикрас.
— Знаешь, баба Годявир научила меня понимать, когда люди говорят ложь, — вновь начав водить по столу пальцами, Баваль опустила взгляд вниз: — а потом у меня появились новые способности, и я сама научилась определять, когда мне говорят ложь.
— Э, я не очень тебя понимаю, — думая вначале, что девушка скажет, что не верит моим словам, под конец фразы я слегка подзапутался.
— Оказалась, что баба Годявир многим лгала, недоговаривала, вводила в заблуждение, хоть и считалась самой мудрой в таборе, — как если бы я ничего и не говорил, продолжила свой монолог сидящая напротив меня девушка: — я потом спросила ее, зачем она это делает, ведь её «наука» определять, когда кто-то лжет, не показывала, когда она сама лгала, а она мне сказала, что правда не всегда нужна людям для счастья, только избранные могут быть счастливы и жить в правде!
— Значит у нас есть шанс узнать, избранные мы или нет! — дослушав Баваль и вроде как её поняв, улыбнулся я.
— То есть ты и в правду не чувствуешь ничего на сердце, хоть и осознаешь, что из-за тебя вчера умерло двадцать семь человек? — голос девушки окреп, но глаза она так и не подняла, продолжая смотреть в стол.
— Чувствую, чувствую что уже не контролирую свою жизнь, — вопроса Баваль оказалось достаточно, чтобы новая порция осознанного восприятия действительности наконец-то оказалась воспринята моим я и быть озвученной: — с каждым днем происходит все больше и больше событий, их значения порой несущественны, но они словно кирпичики одной стены, которая растет с неконтролируемой для меня скоростью! Знаешь, я даже в магазин не могу сходить, или по дому прибраться, это как горная река, меня несет и несет вперед, я не то что не контролирую это, я даже осознать того, чего успел добиться или натворить не успеваю!