Глава 41
Прийти на похороны барона и цыган из табора в обычной одежде было нельзя. Баваль всю вторую половину дня «убила» на то, что ходила по магазинам, мерила вещи, заставляла меня делать тоже самое и, шла дальше. Мы ничего не покупали, девушка собиралась «навестить» магазины после их закрытия и взять то, что ей и мне подошло больше всего. Под конец дня мы зашли еще и в продуктовый, на этот раз Баваль набирала продукты обычным способом, складывая покупки в корзину.
Поинтересовавшись, как будем расплачиваться, я оказался поставлен перед фактом того, что деньги у нас есть. Сопоставив факт нашего брожения по магазинам с одеждой, где помимо нас были и другие покупатели, мне не оставалось ничего остального как опять смириться с тем, что Баваль украла деньги, пользуясь своей способностью. Ближе к вечеру, когда мы уже собирались ложиться спать, позвонил Руслан, несостоявшийся тренер из спортзала Сан Саныча, и сказал, что завтра поддержка от Дружины у меня будет.
— Нам туда? — выйдя из такси, которое довезло нас по указанному Баваль адресу, я взглянул на здание крематория.
— Да, тел много, что-бы похоронить всех рядом, нужен слишком большой участок земли, — произнесла вышедшая вслед за мной из салона авто девушка: — столичные кладбища очень дорогие, община для прекратившего существовать табора выкупила три места, там и будет захоронение всех урн.
— Так может нам лучше было на кладбище прийти? — прикинув, что там, если что, больше места для «маневра», предложил я.
— Нет, с огнем они вознесутся к лучшей жизни, оставив на земле только прах, — одетая в яркие юбки, но строгий и темный верх, не согласилась она.
Стоило нам приблизиться к зданию крематория, как стоящие рядом со входом цыганского вида молодые люди оживились. Они узнали девушку, но пропускать внутрь еще и меня они не захотели. Завязавшийся диалог очень быстро перешёл на повышенные тона. Планируя самостоятельно разговаривать с цыганами о Баваль, я оказался «исключён» из общения. Через некоторое время вышел кто-то из старших, его седая борода и испещренное морщинами лицо, говорили сами за себя. С ним девушка говорила намного вежливее, но все равно довольно резко.
— Дела живых подождут, сейчас время отдать почести усопшим, — задав ей пару вопросов и посмотрев после этого мне в глаза, сказал он по русски.
Не дожидаясь ни моей реакции, ни каких-либо слов в ответ, он отвернулся и вошёл в здание крематория. Притихшие цыгане, расступились, впрочем их радостно блестящие глаза выдавали мысли, витавшие в молодых и буйных головах. Я никак не отреагировал на подобное поведение, Ауры парней находились в спектре от синего до зеленого. Даже если у кого-то из них будет оружие, это не сможет стать подспорьем в решении имеющихся ко мне у них претензий.
В здании крематория было некомфортно, начиная от скользящих по моей Ауре холодного точек чужого внимания, заканчивая чем-то неосязаемым, но явно имевшего место в реальности. Темные полосы, иногда серые, пронизывали собравшуюся здесь толпу людей, были и яркие всполохи, в основном от детей, но чаще это имело темный окрас. Через какое-то время я понял, что вижу эмоции людей, собравшиеся в одном месте, искренне испытывающие горе, печаль, злость, отчаянье, неуверенность, жалость, они одной силой чувств порождали материализацию всего этого.
— Игорь, пошли, уже всё, — кто-то тронул меня за руку.
— Пошли, — повернув голову, я узнал Баваль, выдернувшую меня из прострации, в которую я неосознанно провалился, осознавая новое восприятие мира.
— Я не смогу сейчас никак тебе помочь, рассчитывай только на себя, если они увидят, что ты достоин меня, то больше никто из цыган никогда нас не побеспокоит, — чуть склонив голову к моему плечу, тихим голосом объяснила девушка текущую ситуацию.
Пройдя полутемными коридорами до выхода, я чуть притормозил, стараясь почувствовать, что ждет меня на улице. К сожалению, настолько моя чувствительность еще не работала, так что пришлось просто задвинуть Баваль себе за спину и шагнуть вперед. Молодые цыгане никуда не делись, но вели себя они куда менее агрессивно, но всё равно решительно. Дело оказалось в пяти машинах, с одинаковыми буквами на гос номерах ОСА, стоящих вдоль дороги. Порядка пятнадцати мужчин и парней, все из дружины, заняли правую часть тротуара, в то время как цыгане столпились по левую сторону от выхода.