– Отлично, – сказал Питер. – Было такое дебильное телешоу «Запуган – значит, убережен». Думаю, вы вполне достаточно меня сейчас запугали.
– Замечательно! – протянул Уоллес. – Вы перевернули страницу! Это была ваша последняя крупная сделка! Теперь вы вступаете в правильную и честную жизнь, как Ричард Фортраст.
– Он сумел… – начал Питер.
– Сумеете и вы, – закончил Уоллес. – Все это полная туфта. А теперь позвольте откланяться и пожелать вам успехов.
– Питер – наркоман? – спросил Ричард.
– Нет, он за здоровый образ жизни. – Зула руками изобразила кавычки. – А что?
– На мой взгляд, это сильно смахивало на передачу наркотиков.
Зула быстро глянула через плечо.
– Правда? Чем?
– Общей психологической атмосферой.
Она внимательно поглядела на дядю через очки.
– Что не объясняет фокусов с флешкой и попытку убить себя с помощью DVD, – признал он.
Зула отвела взгляд и пожала плечами.
– Ладно, пустяки, – сказал он.
– Так, значит, Дэ-Квадрат размазал Скелетора по полу…
– Да. Отлично спланированная атака, я бы сказал. И в частности, после нее г’нурры превратились в гнурров.
– Надо же! А почитать, что пишут в Интернете…
– Можно подумать, произошло невесть что. Нет. По крайней мере тогда мы ничего серьезного не увидели. Но вот так теперь делается история. Люди ждут, когда она понадобится, и затем приспосабливают ее к своим целям. Год назад только самые отъявленные фанаты «Т’Эрры» знали про Апострофокалипсис, и для них это был незначительный эпизод. Может, даже забавный.
– Но после того как Пестрый альянс вероломно напал на Охристую коалицию…
– Его задним числом раздули до небес, – сказал Ричард. – А тогда? Просто за обедом всем было страшно неловко. Г’нурры превратились в гнурров. Якобы из лингвистических соображений. На самом деле дон Дональд застолбил за собой право менять то, что придумал Девин.
– И злоупотребил им?
– Согласно Пестрому альянсу – да, – сказал Ричард. – Хотя в действительности Дональд вел себя очень тихо и скромно, поправки вносил только там, где Девин и впрямь напортачил. Там, где Девин сам бы их внес, если бы перечел свою нетленку и чуточку задумался. Практически ничего всерьез не тронул.
– На твой взгляд. А на взгляд Девина?
Ричард задумался.
– Тогда он себя вел, как будто ему без разницы.
– Хотя, возможно, на самом деле обиделся, – сказала Зула, – и с тех самых пор вынашивал месть. Прятал в каноне намеки. Настолько мелкие, что Джеральдина и ее сотрудники не сумели сложить их в единую картину. А вот для его фанатов это было как собачий свисток.
Ричард пожал плечами и кивнул. Тут он понял, что Зула на него смотрит, ожидая продолжения.
– Тебе все равно! – воскликнула она. Потом улыбнулась.
– Поначалу я злился, – признал Ричард. – У меня ганкнули одного из персонажей. Убили без предупреждения члены собственного отряда. Когда он за них сражался. Ну и вообще: такой накал страстей заразителен. Но… я руковожу бизнесом.
– А война пестрых с охристыми выгодна?
– Только успевай грести бабки.
– Кто тут гребет бабки? – спросил Питер, усаживаясь и ставя себе на колени черную спортивную сумку. Он прижимал к ране комок бумажных салфеток.
– Ты задаешь интересные вопросы, – сказал Ричард, глядя ему в глаза.
– Просто пошутил. – Питер быстро отвел взгляд.
Зула глянула на телефон, проверяя время.
– Сфоткаешь нас с дядей, пока мы не уехали?
Как хорошо видно на гуглокартах, из этой части Британской Колумбии невозможно напрямик проехать в Сиэтл, да и вообще никуда: все горные хребты перпендикулярны векторам движения.
Дорога от шлосса вывела их к дамбе. Дальше начиналось двухрядное шоссе. Оно шло по левому берегу реки до южного края озера Кутеней – узкой полоски воды, зажатой между хребтами Селькирка и Перселла, – и соединялось с шоссе побольше в центре Элфинстона, прелестного курортного города с десятью тысячами жителей, из которых примерно девять тысяч, похоже, работают в сфере общественного питания. Заезд на бензоколонку обернулся пятнадцатиминутным перерывом на тайскую еду. Питер почти не разговаривал. Зула привыкла, что он подолгу молчит. В принципе ее это не угнетало, потому что с телефоном, читалкой и ноутбуком она никогда не чувствовала себя одинокой, даже в долгих поездках по горам. Однако, как правило, Питер молчал, если думал над какой-нибудь гиковской задачкой, и при этом настроение у него было отличное. По дороге из шлосса Хундшюттлер он молчал угрюмо.