— Эй, Ханна, — окликнула ее Андайн, стоя где-то посреди комнаты, — глянь-ка сюда! Оцени!
Девушка еще раз потерла пальцем глаза и с интересом развернула офисное кресло, чтобы посмотреть на подругу, которая что-то хотела ей показать. Но почему-то в комнате резко потемнело, все предметы и мебель ушли в какую-то непроглядную туманную тень, среди которой виднелась лишь фигура стражницы. Ханне показалось, что она начинает падать вместе с креслом, поэтому от страха она вскочила с места. Оказалось так, что вокруг уже ничего не было, даже тот самый стул, на котором сейчас сидела девушка, тоже исчез. Наша героиня с ужасом осмотрелась и устремила свой взгляд на Андайн. Было очень странно, но стражница сейчас облачилась в свои латы, и это была даже не старая боевая броня, в которой она ходила по Подземелью еще до разрушения барьера. Это был какой-то новый, более темный костюм с крылатыми наплечниками и огромным сердцем на груди. Андайн молчаливо стояла напротив, что стало немного пугать девушку. Внезапно, стражница подняла лицо, и ее левый глаз, который всегда скрывала повязка, засиял опасным, синим пламенем. На лице появился угрожающий оскал. Ханна с ужасом попятилась назад, не понимая, что происходит, и тут сквозь нее прошла тонкая красная волна, которая ударила по Андайн с каким-то характерным звуком. Королевская стражница ошеломленно исказила лицо, с ужасом посмотрев на девушку.
— Не может быть… — тихо сказала она, — как же так? Альфис… я подвела тебя…
Ее тело медленно стало плавиться, а совсем скоро и вовсе рассыпалось в прах. Ханна не поверила своим глазам. Это был шок. Девушка превосходно понимала, что сейчас произошло на ее глазах, но до сих пор не могла поверить в это. Она подбежала к тому месту, на котором только что стояла стражница. В ушах зазвенел очень монотонный, довольно неприятный и настораживающий звук, а по телу пронеслась внезапно какая-то дрожь и весьма волнительное и неприятное чувство. Ханна испуганно обернулась, чувствуя, как быстро бьется ее сердце. Снова в этой странной темноте стали очерчиваться силуэты, которые то появлялись, то исчезали. Донеслись отголоски каких-то голосов, которые то было слышно, то они утихали. Прямо перед девушкой медленно стала проявляться фигура, и четкость ее становилась яснее, а вокруг быстро забегали те самые помехи, которые мешали ее системному экрану. Когда они утихли, Ханна с ужасом тихонько вскрикнула, прикрывая рот ладонью и отходя назад.
— Ну, здравствуй, Белый Ангел, — послышался знакомый и спокойный голос, который снова вызвал дрожь в теле, — вот мы и встретились снова.
Перед Ханной стояла Чара. Как и в прошлый раз, девочка все так же была одета в полосатый свитер, держала в руке нож и улыбалась своей безумной и тихой улыбкой. От ужаса и шока нашей героине просто отобрало речь, она не знала, что сказать, да и говорить было глупо.
— Верно, — снова заговорила девочка, не двигаясь с места, — она мертва, и да, я твой кошмар. Сегодня я стану тем самым Ангелом Смерти, о котором они говорили, и отомщу за свое поражение самым жутким образом. Давай с тобой поиграем?
Она мило улыбнулась, и ее облик стал меняться прямо на глазах. Буквально через минуту перед девушкой стояло ее отражение. Это была Ханна, такой же рост, такое же лицо. Девушка была одета в то самое светлое платье, в котором Ханна танцевала на премьере Меттатона, это было ее любимое, мамино платье. Но волосы остались прежней длины, такие, какие были у Чары, и цвет их был белым, абсолютно белым, с легким пепельным отливом. Глаза горели красным, на щеках проступал румянец, с лица не сходила безумная улыбка, но это была Ханна, это было ее лицо.
— Что это? — ужаснулась девушка.
Чара подняла руку и сделала отталкивающий жест, от чего Ханну, как призрака, отнесло назад, куда-то вверх. Она действительно парила, как в невесомости, повиснув где-то под потолком.
— Тебе будет лучше видно сверху, — с улыбкой сказала Чара, глядя на девушку с того места, где до сих пор неподвижно оставалась, — а сейчас, давай начнем нашу игру. Я покажу тебе, что бы ты сделала со своими друзьями с самого начала.
Чара в облике Ханны спокойно отправилась вперед, уверенно ступая по невидимой дорожке сквозь эту туманную темноту. За ее спиной призрачно вырисовывались картинки, которые описывали сцены прохождения этой душой пути по Подземелью с самого начала. Первый смертельный удар пришелся по Фроггиту — маленький безобидный монстр рассыпался в прах, затем еще один монстр, еще и еще. Ханна с ужасом смотрела на этот кошмар, не зная, как его остановить. Она подалась вперед и обнаружила, что заключена в невидимом кубе, стенки которого не позволяли ее телу выйти за его границы. Такой прозрачный, стеклянный ящик, который даже не видно, и внутри него заточен левитирующий призрак, которым и оказалась наша героиня. Девушка лишь беспомощно стучала руками по этим незримым стенам, жалостно прося своего двойника остановить это безумие. Но Чара не останавливалась, она даже не смотрела на свою узницу, продолжая идти дальше, а за спиной, как шлейф, тянулись и все так же мелькали сцены. Ториэль, Папирус, Бессмертная Андайн, которая растаяла совсем недавно у Ханны на глазах. Девушка уже не сдержала слез, закрывая лицо ладонями и продолжая молить о пощаде.
— Прекрати!!! — закричала она от безысходности, но в этой пустоте ее никто не слышал.
Сердце бешено колотилось, лицо было залито слезами, в легких не хватало воздуха. Но самое ужасное было еще впереди. Чара внезапно остановилась, увидев перед собой дверь, в которой стоял какой-то силуэт.
— Все никак не уймешься, девочка? — послышался любимый голос с характерным металлическим эхом. — Но дальше ты не ступишь и шагу!
— Меттатон! — Ханна подняла лицо и посмотрела туда, откуда слышался голос.
Дверь за спиной силуэта закрылась, спрятав свет, который засвечивал фигуру. Перед Чарой действительно стоял Меттатон, преграждая путь, но в этот раз Ханна едва узнала своего любимого робота. Его тело было полностью модернизировано. Поменялось буквально все — дизайн, конструкция, и даже стиль прически. Его яркое сердце, казалось, светится еще сильнее на груди, чем раньше, а обнаженная правая черная часть лица, которую он обычно скрывал челкой, теперь даже придавала большей опасности взгляду, чем раньше. Он наставил на девушку свою пушку, которая теперь была вместо правой руки.