— Неужто террорист с докторской степенью по химии посмотрел фантастическое кино и подумал: «Э, да это отличный способ прикончить американцев»?
Готти пожала плечами.
— После событий последней недели я бы не слишком удивилялась. Нет, возможно, некоторые высшие мозговые функции и сохраняются, но они подавлены сильнее, чем у пациента с болезнью Альцгеймера в последней стадии.
— Такой человек все равно должен ощущать боль. Однако я выбил дух из Драго, а он и глазом не моргнул.
— Да, верно, здесь мы вступаем в темную для нас область. Помните, речь идет не о естественной мутации, поэтому приходится основываться на наблюдениях и клинических тестах.
— Ну… если зашел разговор о болезни, почему бы нам не побеседовать заодно и о живых мертвецах? Как они функционируют?
— Вот это мы и пытаемся выяснить, работая с бродягами, захваченными в больнице, — сказала Готти, и на мгновение с её лица исчезла радостная ухмылка. — Болезнь редуцирует столько функций организма, что жертва впадает в некоторое подобие спячки. Ошибочно называть такое состояние смертью. Когда вы выстрелили в Драго, его тело уже было опустошено болезнью, и ранения ускорили процесс. Он находился в коме, настолько глубокой, что осматривавшие его медики не заметили никаких признаков жизни. Обратите внимание — животные могут впасть в оцепенение, точно так же, как и люди, но физиологические процессы при этом не прекращаются. Нечто похожее можно наблюдать при переохлаждении. Однако когда в спячку впадает земляная белка, ее метаболизм снижается до одного процента от нормального. Вы наверняка решите, что она мертва, если, конечно, не воспользуетесь хитроумным оборудованием. Сердце у нее бьется очень медленно, и даже кровь из ранки не потечет, потому что давление слишком низкое.
— Разве йоги не проделывают то же самое?
— Ничего подобного. В самом глубоком трансе метаболизм у них составляет девяносто девять, девяносто восемь процентов от обычного. Бродяга же близок к состоянию земляной белки. Для сравнения, у медведя, залегшего на зиму в берлоге, обмен веществ гораздо интенсивнее. Нам пришлось задействовать специальные приборы, но и тогда мы едва не прошляпили импульсы. Чтобы достичь такого результата, кому-то удалось либо вмонтировать ДНК земляной белки людям — предваряя ваш вопрос, сразу скажу: согласно теории трансгенеза, эти геномы несовместимы, — либо изменить химию тела и вызвать искусственную спячку. В любом случае мы видим только результат и пока еще далеки от понимания процесса. — Кто положил обратно пружину и подался вперед. — После укуса зомби быстро реорганизуется функциональная матрица тела. Зараза, проникшая в организм, каким-то образом использует белок фатальной семейной инсомнии, чтобы снова пробудить жертву и поддерживать в состоянии бодрствования, однако за время спячки паразит успевает отключить серьезно поврежденные участки тела, например с огнестрельными ранениями.
Наши бродяги поднимаются, потому что паразит поддерживает моторную функцию мозга, а также некоторых черепных нервов, тех, что отвечают за сохранение равновесия, жевание, глотание и прочее. Однако большая часть органов отключена, и редуцированный поток крови и кислорода вызывает необратимые повреждения высших функций, таких как способность к познанию. Сердце перекачивает совсем мало крови, легкие функционируют на незначительном уровне. Циркуляция питательных веществ сильно понижена, и незадействованные части тела начинает поражать некроз. В итоге мы имеем почти классический случай безмозглого, жаждущего плоти, разлагающегося зомби. Это прекрасно, абсолютно прекрасно в своем безобразии!
Я с трудом подавил желание врезать ей как следует.
— А они вообще могут думать? Решать задачи?
Она пожала плечами.
— Мы не в силах доказать, способен ли бродяга к осознанному мышлению. Неизвестны ни их возможности, ни последствия распространения заразы среди населения. Вероятно, поэтому террористы сегодня и задействовали детей, испытывали патоген на новой тестовой группе. Химия тела у ребенка иная. Но, в общем и целом, мы имеем дело с тупыми механизмами, пожирателями мяса, которые ходят, рычат и кусают. Вот, пожалуй, и все их таланты.
Я фыркнул.
— А боль бродяги чувствуют?
— Они, совершенно точно, не реагируют на нее. Ни малейшего признака. Хотя в больнице мы видели, что они избегают огня. Вопрос, почему… Склоняюсь к мысли, что живой мертвец если и ощущает боль, то уж точно не распознает угрозы болевого воздействия.
— Зато они умирают, — сказал я. — Повреждения мозга или позвоночника достаточно, чтобы проделать с ними такой трюк.
— Верно, и на вашем месте я бы за это зацепился. Но можно ли их ранить в классическом понимании слова… У бродяг есть свойство, которое я назвал бы гиперактивным исцелением. Конечно, они не восстанавливаются полностью, как Вольверин из «Людей Икс», скорее, напрашивается аналогия с автомобильной покрышкой, когда в нее заливают жестянку герметика. Безусловно, если бы раны не затягивались, мы истекли бы кровью, порезавшись о край бумажного листа. Вы наверняка имеете некоторое представление об этом. Так вот, фибрины и гликопротеиносодержащие фибронектины с высоким молекулярным весом связываются вместе, образуя затычку, которая предотвращает дальнейшую потерю крови и, кроме того, обеспечивает структуральную поддержку, чтобы запечатать рану, пока не образуются коллагеновые волокна. У бродяг данный процесс происходит с суперскоростью. Выстрел — и поврежденные ткани восстановились мгновенно. Естественную мутацию мы оценили бы как эволюционный ответ на угрозу частых повреждений, на повышение опасности окружающей среды. Однако это человеческая задумка, и снова скажу: наш доктор Зло держит в руках патент на золотые копи, потому что одно это открытие обеспечило бы потенциальное исцеление или прогресс в лечении гемофилии и прочих болезней крови. А применение подобной технологии в зонах военных действий принесло бы миллиарды. — Кто придвинулся еще ближе. — Если вы со своим отрядом Рембо сумеете вывести гениального безумца на чистую воду, тогда я лично сопру его идею, насобираю патентов, после чего куплю Таити и отправлюсь на пенсию.
— Посмотрим, что можно сделать. — Я вздохнул. — А что насчет лечения, есть ли средство, которое убивает паразитов? Как поддержать иммунную систему?
Она отрицательно покачала головой.
— Организм реагирует на паразитные инфекции иначе, чем на все другие, он не сопротивляется, и болезнь развивается стремительно. На данный момент она считается неизлечимой.
— Шикарно.
— Уничтожить паразита чрезвычайно трудно. В лабораторных условиях, где гормоны роста культивируются из экстрактированных слюнных желез, мы использовали для очистки тканей разнообразные растворители, так вот, они убивают все… кроме проклятых паразитов. Не помог и формальдегид, что меня по-настоящему испугало. Воздействие радиацией, бомбардировка ультрафиолетовыми лучами оказались бесполезными. Мы — я имею в виду научное сообщество — испробовали буквально все на свете, чтобы справиться с ТГЭ, включая воздействие на пораженные участки мозга всеми видами химикатов, в том числе и промышленными моющими средствами, но паразиты не умирают — даже со смертью организма-носителя. Похороните инфицированное тело, выкопайте кости через сто лет… и паразиты будут тут как тут. В конце концов, это просто белки.
— Это все, что вы можете сказать? — спросил я.
— О науке я могу говорить бесконечно…