— А что за ней?
— Свобода, — с горящими от возбуждения глазами выдохнул Улис.
Оба застыли, погрузившись в собственные мысли. Безумец фантазировал как преодолеет Лабиринт и вернётся домой, а вор жалел, что до сих пор не нашёл в себе и крупицу мужества, чтобы сбежать от психа. Единственное, что понял Хорст после стремительного потока откровений собеседника, — стоящий перед ним мужчина действительно верит в свой бред. Сумасшедшие убийцы гораздо опаснее обычных, а значит ему не спастись. Молчание затянулось.
— Открывай сумку, друг, — наконец очнулся от грёз о будущем его мучитель.
Он вновь послушно поучаствовал в заготовке пальцев. Улис резал, обрабатывал раны и бинтовал. Мизинец длинноногой брюнетки лёг в контейнер последним. Не обнаружив ни в одном из карманов платка, вынужденно вытер окровавленные руки о платье второй танцовщицы.
Сумка собрана, и они возвращаются в комнату контроля. Ещё три пальца заботливо уложены на полку в морозильном шкафу. Хорст давно бы разрыдался, упал бы на пол и бился бы в истерике. Но страх, что удивительно, не позволял ему даже этого.
Настольный динамик тревожно пискнул. Монитор моргнул, а вид на лестницу и большой зал сменился новой картинкой. У входной двери стояли четверо мужчин. Двое в штатском и пара патрульных.
— Вот это сюрприз! — замер у стола Улис. — У нас снова гости, друг. Причём на этот раз непрошенные. Четверо?! Вот так удача! Похоже ехать никуда не придётся. Посиди здесь, Хорст, я позову тебя, когда всё устрою. Нам понадобится сумка, не забудь.
Безумец ушёл к лифту, а он уселся за стол. Бодрящие до недавнего времени алкоголь и кофе уже не работали. Клонило в сон. Он непроизвольно использовал руки как подушку и, едва голова коснулась их, тут же уснул. Скрюченная фигура у пульта уже не видела, как четверо мужчин прошли в дом. Дворик на экране монитора опустел. Смеркалось.
— Руки за голову, не двигаться! — вырвал его из оков мертвецкого сна грозный приказ за спиной.
Он резко вскинул затёкшие руки и тут же опустил, а боль в теле выстрелила прямо в виски. На экране монитора лишь тьма. Помня о приказе, кривясь от боли, вновь приподнял руки.
— Ты заодно с тем психом? Отвечай! — продолжил незнакомец.
Холодное дуло револьвера упёрлось Хорсту в затылок. Лоб мгновенно покрылся крупными каплями пота. Одна из них, прихватив по пути пару подружек, скатилась прямо в правый глаз. К боли в висках добавилось жжение в глазу. Предательские капли пота, обнадёженные успехом первопроходцев, устремились к бровям. Он жмурился и часто моргал, но никак не решался смахнуть их, а тем более протереть глаз.
— Я… Я… Я просто… Он заставил… — испуганно залепетал доходяга. — Где он? Я ни при чём. Всё расскажу. Там… Там люди… Там люди в камерах. Он отрезал им пальцы и… Хотел зверски со мной расправиться… Он сумасшедший. Я всё расскажу. Я не с ним. Я жертва, как и остальные. Там… В одной камере мои друзья. Они подтвердят. Мы заложники.
Страх сменился надеждой. Слуга закона, а это явно был кто-то из тех четверых, был его спасителем. После суток нечеловеческого напряжения Хорста охватила невменяемая радость. Всё закончилось, он свободен.
— А-ха-ха! Ха-ха-ха! О-хо-хо! Не могу больше! — вдруг раздался за спиной знакомый голос и ещё более знакомый, противный хохот. — Ты бесподобен, друг! Заложники. Ха-ха! Всё расскажу. Хи-хи-хи! Заставил, отрезал, жертва! Ха-ха-ха!
Хорст медленно опустил руки и смахнул пот рукавом. Протёр глаз, помассировал виски. Надежда испарилась, радость сменилась отчаяньем, а свобода бестелесным призраком покидала комнату контроля. От столь резкой перемены настроения, впервые за сутки, вор заплакал. Вскоре, не в силах сдерживаться, разрыдался.
— Ну, ну, — потрепал по плечу содрогавшегося от рыданий труса Улис. — Я же пошутил. Ха-ха! Не кисни, друг. Нам пора наверх. Ещё четверо участников. Нужно почикать пальцы и затащить их в клетку. Ладно, дам тебе несколько минут успокоиться. Упакуем законников и спать, а? А может ты голоден? На заправке неплохая закусочная. Заканчивай истерику, иначе мне придётся пристрелить тебя прямо здесь. А то и вообще, будешь меня расстраивать, станешь одним из участников. Как тебе такое? Понимаю, не твоё. Поэтому, бери сумку и пойдём.
Очередная попытка
Очередная попытка
Сектор один ноль шесть один. Остар
Круг семьдесят третий
День сто пятьдесят четвёртый
Псих позволил ему поспать. Несколько часов, на диване в гостиной. Беспокойный отдых всё же помог Хорсту почувствовать себя бодрее. Но главное — вор перестал прокручивать в голове события минувших суток и наконец-то осознал реальность происходящего. Однако, от полного отчаянья он вернулся к прежнему состоянию ужаса и почти безграничного страха. Почти. Теперь, вкусив яд надежды, он запоминал каждый символ, что набирал маньяк на панелях. Подмечал разные детали, которые возможно помогут спастись. Искал способ сбежать и сокрушался, что не попытался раньше. Там, за дверью, сделать это было куда легче. Здесь же маньяк, казалось, даже ночью не сомкнул глаз. Сидел в кресле, едва слышно бормотал что-то невнятное, и если задремал, то совсем ненадолго.
— Пора, мой друг, пора, — заорал он, едва за окнами забрезжил рассвет.
До того они прибавили к узникам беспечных служителей закона. Как психу удалось их усыпить непонятно. Спрашивать Хорст побоялся. Затащили в последнюю пустующую камеру, срезали пальцы.
Вернулись в комнату контроля. Маньяк присел за стол и принялся листать картинки на мониторе. Это были камеры с обречёнными. Долго оценивал степень готовности пленников. Убедившись, что все они, и даже четверо новеньких, в порядке, щёлкнул одним из тумблеров на пульте. Вновь принялся листать изображения камер, а задняя стена в каждой из них медленно опускалась. Наблюдал за реакциями, хмыкал, всхрюкивал и хихикал. Хорст стоял рядом, ожидая худшего. Маньяк явно подготовил кровавую забаву для пленников. Вору наплевать на всех этих людей, но собственная судьба так же туманна.
— Пошла движуха! — вдруг, заставив Хорста вздрогнуть, воскликнул псих. — Всем хочется свободы. Ты жаждешь свободы, друг?
— Не знаю, — осторожно промямлил трус.
— А зря, — привычным движением нервно пригладил и так идеально зализанные назад волосы Улис, — мог бы испытать удачу вместе с ними. Ха-ха!
Сердце вора сжалось в предчувствии новой беды. Он заметно напрягся.
— Да шучу я! Ха-ха-ха! — рассмеялся его мучитель. — У меня для тебя особенное место. Слишком долго пытаюсь, скука одолела. С тобой, надеюсь, будет веселее.
Между тем переключённый на видеокамеру на решётке монитор показывал как испуганные, уставшие, дёрганные люди заполняют ступени широкой каменной лестницы. Трое помятых, неопределённого возраста и пола бродяг остановились у самой решётки, то ли надеясь в случае чего сбежать к камерам, то ли не желая беспокоить сторонящихся их людей. Они воняют так, что даже самые стойкие пленники спустились поближе к Лабиринту. Пребывание в камерах несколько уравняло привыкших к лишениям нищебродов с остальными, но лишь слегка. Спуститься в зал никто из узников не спешит. Вонючие останки, ошмётки и разлагающиеся тела предыдущих пленников источают опасность. Многие присаживаются у стен. В пустых, апатичных глазах большинства готовность на всё и принятие любого конца. Словно скот, покорно ожидающий забоя.