— Ну если у вас нет определенного направления, то вы можете двигаться по любому. Пойдемте со мной.
— А вы куда?
— Я в «Рабочее кафе». Вы должны его знать, оно в вашем районе.
— Знаю, я бывал там.
— Как, доктор? — шутливо удивился О’Патли. — Вы, в кафе?
— Да. Там готовят хороший кофе.
— Ну и чудесно. Я буду ждать нашего корреспондента, а вы будете пить кофе и расскажете свои новости. Я не видел вас с тех пор, как выписался из больницы.
Доктор послушно зашагал рядом. Он рассеянно и близоруко озирался по сторонам и молчал.
— У вас что-то случилось?
— Да так, — промолвил доктор, — голова болит.
— Стыдитесь! Вы должны знать, что большинство болезней происходит от слабости духа, — шутил О’Патли. — Вы помните, как сказал Флобер: «Если человек захочет — он выздоровеет».
— Это сказано писателем, а не врачом. И вы, О’Патли, когда у вас был аппендицит, тоже не стали лечиться духом, а обратились к медицине.
— Ну, так то аппендицит! — улыбнулся О’Патли. — А знаете, мне кажется, я сейчас определю вашу болезнь. Вам снова урезали смету на содержание больницы?
— Смету?… А, да, да… Смету опять урезали, — вздохнул доктор.
— Вот теперь моя очередь вас лечить! Напишите об этом в «Рабочую газету».
— И вы напечатаете?
— И вы еще спрашиваете? — возмутился редактор. — Мы из вашей заметки сделаем такую статью, что смету вам восстановят на следующий день.
— Вам попадет за нее.
— Велика важность! Да за нее и не попадет, — это не статья о военных заказах. Читали такую?
— Читал, — кивнул доктор. — Только я не понимаю, за что же вам попало. Статья написана, как я понял, на общую тему.
— Вот то-то и оно, — оживился О’Патли. — Поэтому сна и проскочила. Так же, как и вы, цензура не нашла в ней ничего особенного. Видите ли, только это между нами, — О’Патли понизил голос, — на наш завод дизелей поступил военный заказ. Но, как это часто принято сейчас делать, под другим, мирным наименованием. Мы узнали. Но написать об этом прямо было нельзя — не пропустили бы. Тогда я подумал и сочинил ту статью. Рабочие у нас теперь поумнели, им только намекни, до остального они сами додумаются, какой вывод сделать — сами сообразят.
— Тогда за что же вам попало?
— Цензура прохлопала, но шеф полиции, понятно, знал все подробности о военном заказе, — недаром он ставленник Эксона. Он сообразил, куда мы клоним, и вызвал меня для объяснения.
— Что же он вам сказал?
— Многое. А заключил так: «Молодой человек, я великолепно вас понимаю, но я хочу, чтобы и вы поняли меня. Вы на верной дороге к тюремным дверям. Еще одна такая статья, и у вас будут крупные неприятности».
— А вы не боитесь, О’Патли, что шеф полиции в конце концов закроет вашу «Рабочую газету»?
— Он побоится ее закрыть.
— Я этого не понимаю.
— Зато шеф это хорошо понимает. Он знает: если закрыть газету, то на заводах могут появиться подпольные листовки. А это для него хуже. Сейчас он по крайней мере знает, кого взять за воротник.
— Вот он вас и возьмет за воротник.
Некоторое время они шли молча. О’Патли задумчиво глядел под ноги на тротуар.
— Знаете, доктор, — сказал он, — если бы мне попался материал, разоблачающий одного из местных воротил, хотя бы того же шефа полиции… я бы напечатал этот материал при первой же возможности.
— И вас посадили бы в тюрьму.
— Ну и что ж?
— Это глупый риск.
— Ничуть.
— А что же, по-вашему, геройство?
— Нет, милый доктор, это то, что называется классовой борьбой.
Войдя в кафе, О’Патли снова заговорил весело, шутливо.
— Я заказываю, — заявил он. — Я сегодня получил гонорар. Садитесь за столик, доктор. Вон туда, в угол.
Буфетчик с готовностью повернул в сторону О’Патли ухо с черной эбонитовой крышечкой.
— Пива, — сказал О’Патли громко. — Бутылочку. Или лучше две… две бутылки! — и он поднял вверх два пальца. — И чашку кофе с ликером… с ликером! — повторил он и показал рукой, как будто наливает что-то в воображаемую чашку.
Буфетчик закивал головой и вытащил из кармана ключ для бутылок.
Посетителей в кафе было немного. Угол, в котором сидели О’Патли и доктор, был пуст. Буфетчик поставил перед ними заказанное и удалился, шаркая подошвами.
Доктор так долго и так задумчиво размешивал кофе ложечкой, что О’Патли, наконец, не выдержал.
— Да будет вам. Ну что вы повесили нос? Берите пример с меня. Держу пари, что неприятностей у меня больше, чем у вас, но я, как видите, не теряю хорошего самочувствия.
— Я принимаю ваше пари, — сказал доктор медленно и со значением, — я уверен, что смогу испортить ваше хваленое самочувствие. — Вот как? Ну что ж, попробуйте. Если вам не удастся, вы будете платить за мое пиво.