Придется искать новое предназначение. Ибо сила без назначения находит себе не самое лучшее применение, а долгая жизнь притупляет любую эмпатию и размывает границы морали. Но об этом она начнет думать завтра…
Элпис встала и медленно, чуть прихрамывая, направилась к Храму.
Эпилог
Линкор «Фотис»
— Отпустите! Вы не понимаете!
Саша пыталась докричаться до несущего ее киорийца, но тот не обращал внимания. И она перестала сопротивляться. Повисла безвольным телом, ожидая, когда бешеный бег прекратиться. Часть разума уже понимала, что все решено. Спорить бесполезно. Остался только один путь к спасению. Но вторая… Она рыдала от ужаса и отчаяния. От невозможности спасти всех. От собственного бессилия.
Когда ее поставили на ноги, они уже оказались внутри корабля. Их встретила Доркас с неизменным чемоданчиком-аптечкой.
— Раны есть? Как самочувствие?
Гиатрос обхватила ладонями ее лицо и осторожно покрутила голову, пристально вглядываясь в глаза.
— Я… нормально… Икар. Ему нужна помощь. Пожалуйста…
— Сейчас все проверю. Посиди пока тут.
— Доркас, нам нужно взлететь, — Окинос уложил свою ношу на носилки, установленные тут же, и откинул щиток. — Александра пойдет в рубку.
— Что?
Киорийка удивилась, но лишь мимолетно. Быстро сунула Саше несколько таблеток.
— Успокоительное. Суй в рот и иди, куда надо. Я здесь разберусь.
Девушка рефлекторно сжала кулак и направилась вслед за капитаном. Позади раздался шум. Топот шагов. Крики. Она обернулась.
К ним толпой бежали этори. С другой стороны неслась охрана. А за ними… Черно-золотой рой. Внутрь корабля как раз заскочили два размытых пятна, уложившие на приготовленные носилки еще одно. Мешок. Тело?
Острая боль пронзила грудь. Дыхание перехватило. И она отвернулась. Вдохнула. Выдохнула. Пошла по коридору. Где-то там Байон пытался отвлечь внимание. Где-то там напитывалось энергией ядро. Время шло. И им стоило поторопиться. Ей.
В рубке оказалось непривычно громко. Киорийцы громко спорили о чем-то, но стоило ей появиться, как звуки стихли.
— Где капитан Байон? — спросила женщина в серой форме.
— Он остался, — коротко ответил Окинос и обернулся к ней. — Вы сможете сделать то, что он говорил?
Саша взглянула на панель управления и на несколько секунд испытала панику. Половина рычагов и индикаторов выглядела незнакомо. Она понятия не имела о том, как их использовать. Как вообще управлять столь большим кораблем. Что делать.
Но то, что было внутри, осталось спокойно.
— Да. Я могу. Я могу все.
Она шагнула к креслу. А потом вдруг как-то оказалась в нем. Пристегнула ремни. Руки легли на панель. И вдруг заскользили, выполняя привычные движения. Запуская усеченную диагностику перед стартом — на полную не было времени. Перераспределяя энергию на щиты и орудия.
— Мы должны прикрыть пассажиров. До старта — десять минут. Взлетать будем вертикально. Всем приготовиться к перегрузке.
Тишина, царящая вокруг, перестала быть пустой. Она наполнилась смыслом и привычной дисциплиной. Корабль дрогнул, выпуская залп из лазерных пушек.
— Газ из дювалония несет прямо к нам, — сообщил … кто-то. Сзади. Саша не знала этого киорийца. Хотя он показался знакомым. В мыслях вдруг всплыла кают-компания и неформальный разговор. У него есть младшая сестра. Родители.
Она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Диагностика еще не была завершена. Двигатели не успели остыть. К счастью. Их уже можно было перевести в нужный для взлета режим. Повреждения обшивки незначительные. Выходу в открытый космос не помешают. Генератор щитов на пределе. Но отключать пока нельзя. Им еще от этроссов убегать.
На лбу выступила испарина. Стало жарко. Диагностика завершилась, и Саша, позволив орудиям выстрелить еще пару раз, перераспределила энергию.
— Все на борту?
— Экипаж весь, — снова сказал… кто-то. В этот раз смутные образы получилось отогнать быстрее. Они только мешали. — Пассажиры… насколько это возможно.
— Газ скоро будет в зоне поражения. И к нам приближаются шмели. Если не поторопимся.
— Всем пристегнуться.
Руки легли на штурвал. Дыхание замерло. Желудок завязался узлом и рухнул куда-то вниз. На мгновение ее накрыл ужас. Парализующий. От которого невозможно ни кричать, ни плакать. А только замереть каменным изваянием. В голове не осталось ни одной мысли.
Но она заставила пальцы разжаться и сжаться снова, возвращая себе контроль.