Киллер посмотрел на волшебника долгим внимательным взглядом. Новая группа певцов и танцоров поднялась на сцену. Они исполняли весьма странный танец: несколько секунд диких прыжков, потом - полная неподвижность в течение нескольких минут. Один из певцов, тот, что был подальше от нас, призвал собратьев "уподобиться Плаугу" и нашел горячий отклик у зрителей. Все были захвачены представлением.
- Ваше предложение заманчиво, - пробормотал Киллер так тихо, что эта фраза почти потерялась в гуле толпы. - Я подумаю.
- Но вы так и не попробовали выпечки! - Химат опять возник около нашего столика с тележкой замороженных продуктов. - Вы ведь не хотите оскорбить Плауга, отказавшись восславить его в Каком-то Смысле Бесподобное Имя?
Химат вывалил свои пирожки и булочки на стол перед Эбенезумом и повернулся к постепенно накалявшемуся Хендрику, готовясь сделать то же самое.
- Ибо сказано, что в гневе Плауг относительно ужасен! - сообщил Химат, быстро съел что-то маленькое и липкое и повернулся к Киллеру, намереваясь оделить выпечкой и его. - Конечно, до сей поры никто не имел случая присутствовать при гневе Плауга, да будет благословенно его священное имя. Но ходят слухи о том, что может случиться, если мы наконец разозлим его! Сказано, что Плауг придет к нам во время умеренного кризиса. Но что я вам рассказываю! Вы же только что посмотрели наш спектакль. Теперь, вероятно, вы больше меня знаете о Плауге, да будет благословенно его Величие Разумных Размеров!
И он захихикал, довольный своей блестящей речью. Что до меня, смысл речи Химата оставался для меня темен. Да, актеры прыгали по сцене и распевали песни, но никакого сюжета или драматизма я в их действиях не заметил. Правда, я не особенно пристально следил за происходящим. Гораздо больше меня интересовала драма, которая разворачивалась за нашим столиком: Киллер все еще размышлял над предложением моего учителя, Хендрик хмуро жевал что-то длинное и посыпанное сахарной пудрой, волшебник благостно и миролюбиво улыбался, не спуская глаз с наемного убийцы, еще не получившего свой гонорар.
Киллер размышлял и сверлил глазами слоеный пирог, что лежал перед ним на столе.
- Я все обдумал, - наконец сказал он, - и принимаю ваше предложение.
Эбенезум невозмутимо кивнул. Смерть только что дала ему отсрочку, но радость по этому поводу никак не отразилась на его лице. Я ушам своим не верил! Дилер Смерти принял предложение волшебника! Если учителю удалось уговорить Киллера не убивать нас немедленно, то за несколько дней он сможет вообще отговорить его от убийства. Я поклялся себе, что больше никогда не буду относиться к решениям учителя с недоверием. Мне хотелось прыгать на одной ножке и кричать от радости. Но деловые люди так не поступают. Чтобы не закричать, я откусил большой кусок кекса.
- Вы человек ученый и обладаете даром красноречия, - продолжал Киллер, обращаясь к учителю. - И то верно - чтобы самосовершенствоваться, я должен стать гибче и в профессиональном смысле, и в обычной жизни.
- Браво! - торжественно произнес учитель. - Мы немедленно начнем...
Киллер знаком остановил его:
- К сожалению, вы единственный, с кем я заключаю сделку. Ваш ученик и рыцарь, разумеется, будут убиты немедленно.
Кусок кекса встал у меня колом в горле. Я попытался одновременно откашляться и проглотить. Хендрик рывком встал, и через секунду Головолом смел со стола все деликатесы. Киллер даже взвизгнул от удивления, когда на него посыпался весь этот сладкий дождь. И от пирога с вишней ему все же не удалось увернуться.
Убийца вытер красную липкую начинку, сползавшую по его лицу.
- А если я отвечу, рыцарь? - вкрадчиво прошептал он.
- Проклятие! - отозвался Хендрик.
- Хендрик, подождите! - закричал я, увидев, что рыцарь уже замахивается своей верной дубиной. В тот самый миг, когда кусок пирога угодил в физиономию Киллера, я сделал небольшое открытие. Что может Хендрик один? Всего лишь держать Киллера на расстоянии, время от времени используя Головолом. А если мы будем действовать все вместе: дубина рыцаря, мудрость волшебника, первые заклинания ученика, - мы хоть чего-нибудь да добьемся. Вот ведь пирог с вишней - последняя капля сдобного дождя - в конце концов достиг своей цели!
Но учитель зарылся в свои одежды, спасаясь от волшебного эффекта дубины, а Хендрик в упоении битвой уже ничего не соображал. Он, правда, успел увернуться от шоколадного торта, запущенного через стол. Но торт был всего лишь отвлекающим маневром. Киллер уже держал в правой руке три увесистых эклера с кремом и через секунду один за другим метнул их в противника с нечеловеческой силой. Однако дубина оказалась проворнее пирожных, и вся жидкая шоколадно-кремовая масса полетела мне в лицо.
- Ап-ф! - вырвалось у меня. Клочья крема висели на ушах, волосах и затрудняли обзор. В любую секунду Киллер мог кинуться и разорвать меня на дюжину сладких кусков.
- Богохульники! - Возглас Химата будто рассек мое сознание надвое. Что же будет дальше? В ожидании еще больших несчастий я облизал с губ остатки последнего съедобного снаряда и протер в креме дырочки для глаз.
Химат стоял во главе огромной толпы в монашеских одеяниях. Наверно, тут собрались не менее ста отшельников. И все они неотрывно смотрели на меня и на Киллера. Может, наша стычка помешала представлению?
Я был рад, что хоть что-то на время остановило Киллера. Однако, взглянув на угрюмо выдвинутые подбородки и холодные глаза отшельников, почувствовал, что ничего хорошего ждать не приходится.
- Богохульники! - повторил Химат, гневно переводя взгляд с Киллера на меня и обратно. - Вы тяжко согрешили. Вы использовали съестное в греховных целях. Наглые язычники, вы осквернили нашу выпечку!
- Осквернили выпечку! - вторила толпа отшельников.
Химат сокрушенно покачал головой и возвел очи горе:
- Иногда я теряю бдительность! - У него стоял комок в горле от волнения. - Мое природное дружелюбие заставляет меня забыть осторожность. Я приглашаю людей в гости и всего лишь прошу их следовать нашим обычаям.
- Нашим обычаям!
- И что же я получаю в благодарность? - Химат замахал руками, как ветряная мельница. - Я, который дал обет молчания на двадцать лет, но из сочувствия к вам подобным смог выдержать лишь шесть недель! Да, да, к вам! Мы вводим вас в наши дома, предлагаем вам лучшее из всего, что имеем, а вы, вы... Топчете ногами самое имя Плауга Умеренно Всемогущего!
- Умеренно Всемогущего! - подвывали остальные.
- Честное слово, - Эбенезум встал между мною и ордой разгневанных отшельников, - мы все очень сожалеем, что нарушили ритуал вашей секты. Но мы новички, не слишком искушенные в тонкостях местных обычаев. Я, например, сейчас выздоравливаю от долгой и тяжелой болезни и много сплю. Вот этот могучий рыцарь рядом со мной находится во власти своего заколдованного оружия и за себя не отвечает. Что до моего ученика, то он еще мальчик и не достиг зрелости. Нельзя осуждать его за мелкие шалости. И главное, у нас, у всех троих, и в мыслях не было как-либо вас оскорбить. - Он деликатно кашлянул в кулак. - Что до этого господина в черном... пусть он ответит за себя сам.
Киллер сверкнул глазами на Эбенезума:
- Значит, вы так легко отказываетесь от нашего соглашения? Что ж! Я вам отвечу! - Он достал из-за спины огромный пирог, по площади равный поверхности стола.
Толпа разом издала возглас ужаса. Сквозь железные пальцы Киллера сочилась абрикосовая начинка.
- Хватит! - возопил Химат. - С меня довольно! Взять их!
В мгновение ока дюжина монахов накинулась на Киллера. Еще одна группа захвата смела Эбенезума и окружила меня. Через секунду мы с Эбенезумом уже стояли рядом с закрученными за спины руками. Перед нами возвышался Химат.
- А теперь слушайте, нечестивцы! Я расскажу вам о суде Плауга, да будет благословенно его в Меру Славное Имя!
- В Меру Славное Имя! - поддержала толпа.