И вот сейчас мой строгий учитель улыбался, приветливо махая рукой. К тому же он назвал меня по имени. Не нравилось мне все это! И угораздило же меня податься в ученики к волшебнику! Чего ради?
Однако я тут же вспомнил, что, пожалуй, причина действительно была. Очень личная. Как раз в то самое утро недалеко от дома я собирал хворост для неугасимого огня колдовства, который поддерживал Эбенезум. Оторвавшись на мгновение от своего занятия… увидел ее!
– Кажется, ты уронил свой хворост.
Голос оказался глубоким, грудным, что трудно было предположить у такой изящной девушки. Каждое слово вылетало из чудесных губ преображенным. А стоило мне взглянуть на ее великолепные волосы – и у меня вспотели ладони.
– Да, верно, – вот и все, что я смог сказать в ответ.
– Для кого ты его собираешь? – спросила она.
Я кивнул на наш домик, еле различимый в густой листве:
– Для волшебника.
– Для волшебника? – Губы ее приоткрылись в улыбке, от которой запели бы ангелы на небесах. – Так ты служишь у волшебника?
Я кивнул:
– Я его ученик.
Ее чудно изогнутые брови удивленно приподнялись.
– Ученик? Признаться, ничего интереснее не слыхала!
И она одарила меня еще одной, последней в тот день улыбкой.
– Нам бы надо еще увидеться, – шепнула она и пропала.
С мыслью о ней я и подошел к двери кабинета учителя. Она хочет увидеться со мной снова. И все потому, что я ученик волшебника!
Однако Эбенезум звал меня.
О моя полуденная красавица! А неплохо все-таки быть учеником волшебника! Я сделал глубокий вдох и вошел в кабинет.
– Садись вот сюда, Вунтвор. – Учитель придвинул табурет. – Я научу тебя составлять заклинание. И та самая, неповторимая, улыбка волшебника тронула его губы, промелькнув между усами и окладистой белой бородой. – Особое заклинание.
Когда волшебник поворачивался, его одежды развевались и украшавшие их звезды и луны плясали в пламени свечи. Эбенезум сдвинул шапку чуть набок и направился к громоздкому дубовому столу, почти всю поверхность которого занимала огромная раскрытая книга.
– Большинство заклинаний, – начал волшебник, – очень обыденны. Практикуя в сельской местности, любой волшебник, даже такой опытный, как я, бо льшую часть времени работает над повышением урожайности и снимает порчу с овец и прочего скота. В толк не возьму, кому вообще может понадобиться насылать порчу на овец! – Тут волшебник сделал паузу и заглянул в свою книгу. – Но работа есть работа, и заработок есть заработок. Вот тебе и первый закон колдовства, Вунтвор.
Эбенезум взял одну из длинных белых свечей, что стояли по краям стола, и поместил ее на единственное пустое место на полу. Пламя осветило звезду, начерченную в пыли.
– Второй закон: будь всегда на шаг впереди своих соперников, – продолжал учитель. – Само собой разумеется, очень скоро ты устанешь повышать урожаи и расколдовывать овец. Ты не сделаешься полноценным волшебником, пока все это тебе до смерти не надоест. Но в свободное от работы время!.. О Вунтвор! Вот когда у тебя есть возможность показать себя во всем блеске волшебства!
Я как зачарованный молча смотрел на учителя, который быстро кружил по кабинету, совершая странные па. Он брал в руки то книгу, то искривленный корень, то какой-нибудь непонятный предмет. Я представил, что будет, если положить его загадочные перемещения на музыку. Получился бы таинственный ритуальный танец, предваряющий колдовство. Да, это было для меня своего рода открытием: будто, случайно отогнув кусочек шифера, ты обнаружил голубоватое крапчатое яйцо малиновки.
– А теперь начнем. – В глазах учителя вспыхивали отблески пламени. – Когда я закончу это заклинание, мы узнаем точное местоположение и, возможно, траектории передвижения… всех сборщиков налогов в этом королевстве!
Вот чем занимался мой учитель в свободное от работы время. Я подумал, что за всем этим стоит какой-то гораздо более значительный смысл, покуда скрытый от меня, но решил, что спрашивать об этом сейчас не время.
Учитель торжественно засучил рукава.
– Начнем! – сказал он, но вдруг остановился. – Я очень волнуюсь. Кстати, Вунтвор, о чем это ты все время думаешь? Ты хотел что-то спросить?
Тогда я рассказал ему о ведре.
Я всегда хочу как лучше, но мои руки часто делают совсем не то, что им подсказывает мой ум. Матушка говорила, что это болезнь роста. Возможно, в данном случае дело было в той девушке в лесу, которая все не шла у меня из головы. В общем, я уронил в колодец ведро. Причем без веревки.
Что мне было делать? Я тупо смотрел на оставшуюся в руках веревку, которую хотел привязать к ручке ведра. Не надо было ставить его на самый край. Потом я заглянул вниз и, не увидев в темноте ни зги, в отчаянии пнул стенку колодца. Вот если бы веревка каким-нибудь волшебным образом взяла и сама обвязалась вокруг ручки ведра – все устроилось бы как нельзя лучше!