И все-таки их уверенность в собственных успехах была столь велика, что они предлагали ученым Соединенных Штатов помощь в деле освоения атомной энергии. Они не сомневались, что, даже несмотря на военный проигрыш, Германия благодаря их работам станет доминировать в мире науки.
Научное поражение Германии они признали только после 6 августа 1945 года, когда существование атомной бомбы в Америке перестало быть секретом.
И все-таки, насколько продвинулись к концу войны немецкие физики, каковы истинные их заслуги? Действительно ли они отставали на три года, как утверждал в своей памятной записке Черчиллю лорд Черуэлл?
Объективная оценка всей серии научных работ, выполненных в Германии, показывает, что немцы в области атомных исследований достигли значительно большего, чем это когда-либо публично признавали англичане и американцы. Некоторые вопросы, несмотря на весьма ограниченные возможности, они изучили столь же глубоко, как англичане и американцы. Правда, другие не исследовались вовсе — такой оказалась участь всех исследований в области реакторов с графитовым замедлителем, поскольку все они были похоронены в 1941 году после роковой ошибки Боте; его авторитет был столь высок, что никто не смел и думать, что он Мог допустить столь грубый просчет. Зато в области разделения изотопов урана Германия добилась многого. Правда, американский специалист в области ультрацентрифуг профессор Бимс писал, что в 1945 году уровень разработки немецкой ультрацентрифуги был ниже соответствующего уровня 1943 года в Америке (к моменту, когда там аннулировали заказ на ультрацентрифуги). Однако это не означает, что специалисты, работавшие под руководством Хартека и Грота, были слабы. Их отставание объясняется главным образом трудностями, создавшимися в результате воздушных налетов союзной авиации. Им пришлось дважды пережить эвакуацию, отнявшую массу драгоценного времени; к тому же дело еще более тормозилось трудностями получения материалов из Эссена и Вены. В области разделения изотопов урана немецкие ученые, располагая чрезвычайно ограниченными электроэнергетическими ресурсами, проявили много изобретательности и разработали несколько методов обогащения природного урана.
Поздней осенью 1945 года в Соединенных Штатах руководство военными научно-исследовательскими работами рассматривало вопрос о целесообразности открытой публикации чрезвычайно подробного американского «Отчета о плутониевом проекте». Доктору Комптону было доложено, что изучение специалистами захваченных немецких документов показывает нежелательность такой публикации, так как при этом будут рассекречены некоторые важные данные, которые не были известны в Германии. Комптон распорядился провести новое изучение состояния немецких атомных исследований. Этим занялись двое ученых из Ок-Риджа[49]. В ноябре они представили секретный документ, в котором точно и конкретно ответили на ряд поставленных перед ними вопросов. Так, они решительно утверждали, что немцам были известны оптимальные размеры тяжеловодного уранового реактора; они ссылались на проведенные Боте и Фюнфером еще в 1943 году эксперименты; в них были получены результаты, аналогичные полученным американцами в августе 1943 года расчетным путем, т. е. в то же самое время. Американские специалисты коснулись и столь часто встречавшихся в немецких документах данных о необходимом для создания критического котла количестве тяжелой воды; они отметили, что немцы весьма точно указывали это количество. Что же касается качества металлического урана (а это очень важно), то в Германии чистота этого продукта была почти такой же, как и в Америке. А в начале 1944 года, т. е. чуть позже американцев, немецкие физики разработали такие же, как в Америке, математические методы расчетов реактора. Говоря о неудаче, постигшей немецких физиков при попытках осуществить цепную реакцию, Вейнберг и Нордхейм объясняли их недостаточным количеством тяжелой воды в Германии. Главный вывод их состоял в том, что уровень понимания основных принципов был в Германии вполне сравним с американским и единственным важным обстоятельством, не известным немцам, являлось незнание свойств плутония-240 и факта отравления реактора продуктом ядерной реакции ксеноном-135.
В заключение Вейнберг и Нордхейм коснулись вопроса научной этики, возникшего после захвата Миссией Алсос немецких отчетов о научных исследованиях, вопроса о приоритете. По их мнению, было бы несправедливым указывать лишь американские работы и не отмечать при этом соответствующих немецких результатов. Это было бы несправедливым тем более, что урановые исследования в Германии не только шли в правильном направлении, но и само мышление немецких ученых и их разработки были удивительно сходны с американскими. Оставалось лишь удивляться, что столь небольшая и изолированная от всех группа ученых достигла столь многого в столь неблагоприятных условиях.
Нередко немецкие атомные исследования времен войны подвергали совершенно необоснованной критике. Иной раз она исходила от людей, имевших доступ к подлинным документам, использованным и в данной книге. Но ее можно объяснить лишь полным незнанием истинного состояния дел. Правда, следует совершенно четко разграничивать теоретические достижения немецких физиков и неудовлетворительное состояние работ в области техники атомных реакторов. Последние находились на опасно низком уровне. Читателю уже известно, сколь недостаточными были меры по созданию систем управления и регулирования для реакторов, сколь примитивной была контрольно-измерительная аппаратура. Так, теория кадмиевых регулирующих стержней не была апробирована даже простейшими численными расчетами. В реальных же конструкциях котлов немцы ни разу не предусмотрели самых элементарных устройств для аварийного слива тяжелой воды на случай выхода реакции из-под контроля. Если бы в Хайгерлохском котле возникли критические условия (а по некоторым расчетам они возникли бы и при имевшемся количестве урана и тяжелой воды, если бы конфигурация котла была не цилиндрической, а сферической), немецким ученым пришлось бы пережить те же неприятности, что и американцам, когда те впервые запустили свой тяжеловодный реактор. Не учитывали немцы и исключительно важной роли запаздывающих нейтронов в процессе управления работой реакторов.
Сопоставляя ход работ в Германии и Соединенных Штатах Америки после того, как физиков разобщила война, можно видеть, что расхождение наметилось только в 1942 году. Раньше же в обеих странах физики занимались одними и теми же проблемами, с той лишь разницей, что в Германии уделяли значительно меньше внимания разработке методов разделения изотопов. Более того, именно немецкие ученые во время лейпцигских экспериментов первыми в мире получили превышающий единицу коэффициент умножения нейтронов. Зато в отличие от американских немецкие физики не сумели заручиться поддержкой правительства Германии, которое в то время держало под сапогом пол-Европы и не думало о необходимости проведения новых научных исследований, тем более таких исследований, которые были выше понимания нацистских руководителей.
Но с середины 1942 года положение изменилось; в течение последующих трех лет немцы лишь растратили имевшееся у них преимущество во времени. По этому поводу доктор Дибнер писал следующее: «Оглядываясь назад и оценивая события тех времен с позиций сегодняшнего дня, можно видеть, что возможность осуществления самоподдерживающейся цепной реакции в урановых котлах была доказана уже в 1942 году и что все наши последующие эксперименты были просто-напросто доказательствами того же самого».
49
Доктор Алвин Вейнберг и доктор Лотар Нордхейм. Первый в настоящее время является директором Ок-Риджской национальной лаборатории, штат Теннесси. Автор настоящей книги беседовал с ним об этой работе. Доктор Вейнберг сообщил, что и ныне он не переменил своей оценки состояния атомных исследований в Германии.