– Это псевдоним бравого гауптмана с родословной потомственного ризеншнауцера?
– Именно. Слушай дальше, – продолжил командир. – Ты – наблюдатель. Забронирован номер в социальном доме на твой паспорт. Отслеживаешь встречу. Ланге должны передать кредитную карту на пятьдесят тысяч евро. Аванс. После встречи бывший контрразведчик ГДР должен тебе позвонить. Просто один гудок и отбой. Тогда вы встречаетесь по другому адресу через три часа. Оцениваешь информацию.
– Как я ее оценю? По вкусу, запаху, цвету? Информация должна соответствовать нескольким критериям: относимость, что относится к компетенции. И вообще, при лучшем раскладе, что там звено цепочки многоходовой комбинации. И никто не знает, что это направлено против нас. Своевременность. Достоверность. Я не смогу оценить. Тогда смысл всего? Мне нужно тело рядом, чтобы оно могло сделать вывод. Я буду лелеять это тело. Охранять. За пивом немецким в лавку бегать. А в случае угрозы компрометации или захвата тело будет ликвидировано тихо и безболезненно. Легкий сон с приятными сновидениями. И все.
– Помощников, советников не будет.
– И даже, если я поверю, так я должен отдать деньги? Ты сам меня потом на дыбу вздернешь первым, требуя отчета за народные деньги!
– Вздерну! – Потапыч довольно хохотнул, отхлебывая ром большими глотками. – Старайся. Копай. В идеале – вывези немецкого Конфуция к нам.
– Смотрю, за мое отсутствие в Центре многие сошли с ума. Как вывезти?
– Тебе и карты в руки. Думай.
– Запасной вариант?
– Если что-то не так – «чистка». Всех. Лучше не получить, но и не дать утечь к противнику.
– Где этот супершпион работает? Что известно о его новой жизни?
– В японском посольстве в Берлине. Водитель посла. Так как он полиглот, то, оказывается, знает японский язык. После разгона ГДР бывшему военному сложно найти работу. Вот и пошел в посольство. Уже много лет работает. Близко сошелся с послом. Друг семьи. Вот и предполагают наши аналитики, что это связано с нашим Дальним Востоком.
– М-да. Как его тезка Рихард Зорге.
– А вот ты теперь и разбирайся.
– Деньги я ему должен отдать или просто получить информацию и покинуть арену цирка с высокоподнятой головой. Или сразу… в расход? Как Гитлера из пулемета за сараем.
– По обстановке, – уклончиво ответил командир.
– Угу. Всплывает консервная банка из небытия. На встречу с ней идет другая консервная банка. И когда они взрываются, то рядом стою я. Если всех их пасет контрразведка или полиция, то я засвечен как на сцене. Меня берут под окорока и на вертел. Так? Ты сразу скажи, что мне не хотят пенсию платить. Желают сэкономить бюджет пенсионного Управления. Или рядом будешь стоять ты или еще кто, и если что-то пойдет не так, сразу всех присутствующих распылить на атомы. Что молчишь?
– Не кипятись. Мне самому все это не по душе. Новые аналитики так предложили. Директор утвердил.
– Что за новые аналитики? Старые-то куда делись?
– В головной конторе сейчас бедлам. Правительство натравило всех собак на нас. Я же тебе говорю, что погоны, головы слетают ежедневно. У кого сдают нервы – уходят сами. У кого не сдают – увольняют по оргштатным изменениям. Сейчас пойдешь по коридору – поздороваться не с кем. Новые лица. Мальчики-мажоры. Нос кверху. Делят командировки под прикрытием диппаспортов в США и Западную Европу.
– Пусть бы ехали в Лейпциг. А я бы – домой. По кухне соскучился и снегу.
– Да нет. Поработаешь немного здесь. Только имей в виду, что поддержки у тебя не будет.
– Ни авиации, ни артиллерии?
– И даже танкового взвода не будет. Один в поле, обмотанный гранатами, против всего вермахта, БНД, полиции и всей государственной мощи.
– Как в дешевых фильмах про шпионов: «И помогай Вам Бог!»
– Примерно так. Все будет изложено в инструкции. Первый раз такая командировка. Сам многое повидал. Но такого…
– Так, что делать, если у меня на руках будет нечто? И как я смогу оценить информацию?
– Ты по второму кругу пошел?
– Да хоть по двадцатому! – психанул я. – Три миллиона – это не коробка пряников! И если ситуация потребует немедленного вмешательства спецов? Что делать-то?
– Читай инструкцию. – Потапыч устало махнул.
Я закурил очередную сигару, внимательно посмотрел в глаза командира. Под глазами мешки, кожа на щеках обвисла, уголки губ опущены, вид усталый… Даже не усталый, а побитый. Вид побитой собаки. Хорохорится, конечно, но я-то его знаю не первый год. Да и в передрягах побывали таких, что не должны были сидеть за этим столом. Друзьями не стали. Не положено дружить у нас. Это мешает службе. Завтра, кто знает, может, ты будешь зачищать друга или он тебя. Чтобы рука не дрогнула, чтобы совесть не мучила. Приказ есть приказ. Но боевыми товарищами мы стали.