Я не жалела благовоний, масел,
Атласа, чтобы дочь твою украсил,
Парчи, шелков, — кусков отборных, цельных,
Аптечных снадобий и москательных,
Но бархат ли, чудесный ли атлас, —
Ничто не радует ее сейчас.
Лишь на одежды стоит ей взглянуть,
Она придумывает что-нибудь:
Вот это, желтое, — для потаскухи!
Вот это, белое, — под стать старухе!
Пусть плакальщицы щеголяют в синем!
Двухцветное — к лицу писцам, рабыням!
Едва она проснется — с самой рани
Ей подавай куски китайской ткани,
Когда наступит середина дня,
Шелков, атласов требует с меня,
А вечером — наперсниц, благовоний
Да бархат принеси ей двусторонний!
Ей восемьдесят нужно для услуг, —
Не терпит меньшего числа подруг.
Подашь ей пищу — новая причуда:
Пусть золотом блестят поднос и блюдо!
Взойдет ли день, наступит ли закат, —
Прислужниц ей потребно пятьдесят,
Внимательных, пленительных, не праздных,
В златых венцах и в поясах алмазных.
Подумай ты, письмо мое прочтя,
Как возвратить домой свое дитя.
Все, что могла, я сделала: поверь,
Что с нею мне не справиться теперь.
Кто я такая, чтобы для царей
Воспитывать причудниц-дочерей?
Сто рук слабее головы одной,
А триста звезд слабей, чем свет дневной!»
Прочтя письмо, увидела Шахру,
Что все слова устремлены к добру,
Что радостно такое сообщенье,
Что дочери высоко назначенье.
Послание доставивший гонец
Обрел в награду злато и венец:
Не одному ему, а внукам внуков
Хватило этих драгоценных вьюков!
Затем, блюдя обычай властелинов,
Шахру послала много паланкинов,
Рабов, рабынь и слуг, чей тонкий стан
Напоминал и тополь и платан.
Вис, что росла от матери вдали,
В дом предков из Хузана привезли.
Увидела Шахру, что дочь красива,
Лицом прекрасна, сложена на диво,
И жемчуга дала ей из ларца,
В молениях восславила творца.
Взглянув на дочь, она развеселилась:
Луна, казалось, в доме поселилась!
Украсила Шахру ее ланиты:
Фиалки-кудри золотом увиты,
А мускус в косах — словно запах счастья,
А на руках — жемчужные запястья.
Одела дочь в сверканье золотое,
Окуривала амброй и алоэ,
И стала Вис подобьем цветника,
Весенним благовоньем ветерка.
Нет, лучше эту прелесть ты сравни
С твореньями великого Мани!
Вис расцвела, как сад Ирем, блистая,
Как росписи художников Китая.
Шахру так нарядила дочь свою,
Что та казалась гурией в раю.
Уловок не было в ее красе,
Но чистою красой пленялись все.
И в золото и в жемчуг убрана,
Так хорошела сказочно она,
Что падал, — был таков ее румянец, —
На золото червонное багрянец.
ШАХРУ ВЫДАЕТ ВИС ЗА ВИРУ
Шахру, увидев эту красоту,
Что и цветник затмила бы в цвету,
Сказала: «Станом, разумом, лицом
Пускай творенья станешь ты венцом!
Я — госпожа, отец твой — царь и воин.
Так кто же здесь в стране тебя достоин?
Кого твоим супругом назову?
Где в мире для тебя найду главу?
Все страны обойдем из града в град, —
Тебя достоин лишь Виру, твой брат.
Ты стань ему четою и женою, —
Возрадуемся мы, как мир весною.
Ты брату улыбнись, как жениху, —
И в дочери я обрету сноху.
Виру красив, как солнце, дня светило,
А Вис Венеру прелестью затмила.
Награда будет всем моим трудам:
Достойному достойную отдам!»
Вис покраснела от стыда, едва
Шахру произнесла свои слова.
Желание в ее душе зажглось,
Согласье из молчанья родилось.
Ни да, ни нет ответить не посмела:
Страсть к брату обожгла и дух и тело.
Но было радостным сиянье глаз:
Она любовь познала в первый раз.
Ланиты заалели, как вино,
Что сумраком кудрей осенено.
Молчала дочь, но догадалась мать,
Что брату Вис женой согласна стать.
И опытом и возрастом богата
Была Шахру: ведь и она когда-то
Впервые вспыхнула во цвете лет,
И был молчанием ее ответ.
Поняв, что Вис от страсти расцвела,
Тотчас же звездочетов созвала,