Вис и Рамин

Вначале шаханшах восславил бога,
Который судит правильно и строго:

«Его законы в двух мирах ясны,
Ни в чем он не допустит кривизны.

Он правдою украсил мир и спас,
Такой же правды требует от нас.

Победой награждает он того,
Кто борется за правды торжество.

Всех прав ценнее в мире право правды,
Вовек не потускнеет слава правды!

Мне только правда от тебя нужна,
И ты сама творить ее должна.

Ты помнишь, мы с тобой в союз вступили,
Рукопожатьем договор скрепили,

Нас дружбы и любви связала связь,
Поклялся я, и ты мне поклялась, —

Так вспомни клятву дружбы и любви,
Будь справедлива, правду прояви!

Ты дочь мне обещала в договоре,
Которую и родила ты вскоре.

Поскольку я — твой венценосный зять,
Мне дочь твоя — как божья благодать.

Ты родила, когда вступила в старость,
Чтоб мне, счастливцу, дочь твоя досталась.

Ее рожденью несказанно рад,
Я нищим роздал множество наград,

Затем, что в боге я нашел опору:
Содействовал всевышний договору.

Сейчас я не хочу, стремясь к отраде,
Чтоб ту луну держали в Махабаде.

Там юноши и старики развратны,
Им наслажденья похоти приятны.

Мужчины — сластолюбцы, волокиты,
Пороками своими знамениты.

Они склоняют жен ко лжи, к измене,
Они хотят запретных наслаждений.

Опасны женщине такие люди:
Любая среди них погрязнет в блуде!

Ведь женщина слаба, мягкосердечна,
Подвержена греху, пуста, беспечна.

Она отдаться первому готова,
Кто ей нашепчет ласковое слово.

Пускай умна, блюдет свой дом и честь, —
А сладко слушать ей мужскую лесть!

Попробуй женщине сказать любой:
— Луна и солнце меркнут пред тобой,

Люблю тебя, я у тебя во власти,
Готов я душу разорвать на части,

И днем и ночью я мечусь от боли,
Я обезумел, я лишился воли.

Погибну, ибо жребий мой тяжел:
Живу, пока держусь за твой подол!

Приди ко мне и утоли мой голод:
Томлюсь я как и ты, как ты, я молод!

Будь эта непорочная жена
Верна супругу, с разумом дружна, —

А наслаждается такой отравой
И сразу расстается с доброй славой.

Я знаю: дочь твоя чужда порока,
Но за нее волнуюсь я глубоко.

От искушений ты избавь ее,
Из Махабада в Мерв отправь ее!

Не думай о приданом: не казна,
А милая супруга мне нужна!

Я так богат, что жемчуг мне не нужен:
Мне дочь твоя дороже всех жемчужин!

Я буду баловать ее всечасно,
И станет ей моя казна подвластна.

К ее ногам я брошу всю державу,
Что ей по нраву — будет мне по нраву.

Тебе я столько ценных дам наград,
Что золотом заполнишь целый град.

Ты радость обретешь, прогонишь страх,
Я за тобой оставлю землю Мах.

Виру как сыну я воздам почет:
Жену из дома моего возьмет.

Я так восславлю весь твой род почтенный,
Что не умрет он в памяти вселенной!»

Шахру, прочтя послание, сама
Свернулась наподобие письма.

Царица устыдилась сердцем жестким,
И каменное сердце стало воском.

Глаза померкли, омрачился разум,
Потрясена, оцепенела разом.

Казалось, что сломил ее недуг,
Не видела, что делалось вокруг.

Раздавлена раскаяньем, терзалась,
Клятвопреступницей себе казалась.

Затрепетала бедная душа,
Как бы грехом тягчайшим согреша.

Нарушив клятву, от стыда горя,
Она боялась бога и царя.

Да! Клятвопреступленье кто простит?
То страх оно приносит нам, то стыд!

Предчувствием беды стеснилась грудь,
Не может слово молвить, ни вздохнуть.

Тогда на мать, дрожащую от срама,
Взглянула Вис и вопросила прямо:

«Всю правду мне поведай. Что случилось?
Где ум, где разум твой, скажи на милость!

Как выдать замуж, совесть отвратя,
Могла ты нерожденное дитя?

Ты, совершив постыдное деянье,
Себя же предала на осмеянье!»