Вис и Рамин

И становились, по ее желанью,
Тот — смелым барсом, этот — робкой ланью.

На поле, где кровавый бой гремел,
Под ливнем копий, ураганом стрел,

Сражен врагом, с коня свалившись вниз,
Погиб Каран — отец прекрасной Вис.

Воители Виру, добыча мести,
Сто тридцать, полегли с Караном вместе.

Вздымались трупы — за скалой скала,
А кровь, как реки, между скал текла.

Дней колесо, сказал бы, сыплет град,
В котором красные цветы горят.

И увидал Виру: на поле бранном
Легло немало воинов с Караном,

Что за него пошли в огонь войны
И были сожжены и сражены.

«О знатные, — сказал он, — укрепитесь,
Затем, что не бежит от смерти витязь.

Раскаетесь вы в трусости своей:
Вопит о мести кровь богатырей.

На родичей, поверженных во прах,
Взгляните: их убив, ликует враг.

Иль вы не отомстите за Карана,
Чья борода — в крови, а в сердце — рана?

Смотрите: царь, наш старый царь убит, —
Что горше может быть таких обид?

Погасла имени его заря,
Померкло счастье славного царя.

Из-за того, что солнце — на закате,
Боюсь, не отомстим враждебной рати.

Ужели за царя с единодушьем
Возмездье на врагов мы не обрушим?

Наступит ночь под пологом небесным,
И скоро станет мир для войска тесным.

Вы провели немало стычек, схваток,
Но день для битвы оказался краток.

Еще противник тверд, и, зла сподвижник,
Еще Мубад не дрогнул, чернокнижник.

Так уподобьтесь вы теперь драконам,
Мне помогите гневом непреклонным:

От грязи я омою жемчуга,
Возмездие обрушу на врага,

Очищу мир от злобных дел Мубада, —
Пускай душа Карана будет рада!»

Воителям сказав такую речь,
Виру сумел отвагу в них зажечь.

Мужи знатнорожденные сплотились —
И пешие и конные, — сплотились.

И понеслись, как ветер, над полями,
На вражью рать низринулись, как пламя.

Стремительный поток ревел, грозя, —
Его ничем остановить нельзя.

Заговорили воины, крича,
На языке секиры и меча.

Здесь растоптали дружбу и родство,
Отец вставал на сына своего,

Брат бился с братом, — оказалось вдруг,
Что всех врагов враждебней близкий друг.

Пусть ночь не наступила на земле,
Но вся земля уже была во мгле.

Мир заболел куриной слепотой,
Источник солнца был в пыли густой.

Здесь, ослеплен сверканием булата,
Брат обезглавливал родного брата,

А сын в бою вылавливал отца,
Кинжалом обезглавливал отца.

Ты скажешь: копья — это вертела,
И жарятся на них бойцов тела.

В глазу богатыря, как ветвь ствола,
Росла четырехперая стрела,

Но жизни ствол произрастал из тела,
И не кора, — броня на нем блестела,

Сталь раскрывала это покрывало
И древо жизни с корнем вырывала.

Здесь копья — точно лес, зверьем обильный,
Земля в крови — как виноград в давильне.

Мир, из-за пыли и стальных мечей,
Стал едким дымом и огнем печей.

Ты скажешь: смерть, как ветер столбовой,
Воителей, осыпав их листвой,

Укладывала на цветы полей, —
Как бы стволы валила тополей.

Как только день погас, под небосклоном
Земля покрылась золотом червонным,

Погасло и Мубада торжество,
Утратил мир надежду на него.

Опорой шаха став, ночная мгла
От гибели его уберегла.

Настала ночь — и помешала зрячим
Преследовать его в бою горячем.

Над войском вывернулся наизнанку
Весь мир, и кинул шах свою стоянку.