Но, если б не был от любви без сил,
То шах бы сладость сахара вкусил.
Речь брата — зелье — не достигло цели:
Страсть только крепнет от подобных зелий.
Советом не помочь сердечной ране:
Сильней кровоточит от назиданий!
Нет, не погасят, разожгут упреки
Огонь любви жестокий и высокий!
Упрек для сердца — меч: пусть меч остер, —
Любви необходим отпор и спор.
Сердца влюбленных тем сильней горят,
Чем больше на пути у них преград.
Упреки — это дождь, но дождь камней:
Казалось бы, что нет его больней;
Но пусть не камни с неба, копья с башен
Летят, — влюбленным дождь такой не страшен!
От порицаний страсть горит быстрей,
Любовь становится хитрей, острей.
Словами, порицая иль грозя,
Очистить сердце от любви нельзя.
Любовь — огонь. Упреки — вихрь. Что станет
С огнем, как только грозный вихрь нагрянет?
От вихря увеличится любовь:
Над всей землей владычица — любовь!
Пойми же, прочь сомнения гоня:
Упрек для страсти — ветер для огня.
Для страсти укоризна — скорпион,
Лишь тот не знает страха, кто влюблен...
Настолько был Мубад влюблен, что речь
Рамина для него была как меч.
Другому брату он сказал тайком:
«Нужна мне Вис, я сердцем к ней влеком.
Ты окажи мне помощь в этом деле,
Тебя возвышу, коль достигну цели,
Но если не придет ко мне успех,
Поднимет вся земля меня на смех.»
«Ты улести Шахру, — ответил брат, —
Дары, динары чудо сотворят,
Ее сперва казною порази,
Потом ей божьим гневом пригрози.
Скажи ей: «Этот мир живет, греша,
Но есть другой, куда придет душа.
Твоя душа предстанет перед богом, —
Но что ты на суде ответишь строгом?
У нарушительницы договора,
Клятвопреступницы, — слаба опора!
От кары не уйти душе греховной,
Когда судить начнет судья верховный.»
Так устрашай ты карами ее,
Так обольщай динарами ее!
Две эти вещи для царей — соблазны,
Соблазнам тем и женщины подвластны.
Динар и слово — лучше всех орудий,
Чтоб за тобою следовали люди!»
ОПИСАНИЕ БОГАТСТВ, КОТОРЫЕ МУБАД ПОСЛАЛ ШАХРУ
Сперва посланье шаханшах составил,
Затем Шахру сокровища отправил.
Мир не запомнил испокон веков,
Чтоб столько посылалось жемчугов!
На ста верблюдах — пышные шатры,
На пятистах — роскошные дары,
На пятистах — с поклажей паланкины:
Навьючены алмазы и рубины.
Под жемчугами, что светлей созвездий,
Сто боевых коней и вьючных двести,
Еще три сотни пальм живых — служанок,
Фиалкокудрых, томных китаянок,
Что серебром, как тополя, блестят,
На их груди — созвездия Плеяд.
Их тонкий стан жемчужине сродни,
И золотом увенчаны они.
Мир из-за них живой весной казался,
Цветеньем рая мир земной казался!
Коса у каждой — мускусный аркан,
А стан у каждой — кипарис, платан.
У каждой лик луною пламенеет,
А солнце, как луна, пред ней бледнеет.
Украшена венцами красота,
И жемчуга роняют их уста.
Дано им триста золотых венцов,
А также с жемчугами сто ларцов.
И амбра в тех ларцах, и мускус чистый, —
Как кудри девушек черны, душисты.
Еще зажглось, как светочи высот,
Хрустальных чаш и золотых семьсот.
Еще сверкал, как розы в цветниках,
Румийский жемчуг в двадцати тюках.
Еще такая возвышалась кладь,
Что ни измерить и ни описать.
Ты скажешь: все, чем только мир богат,
Шахру отправил шаханшах Мубад.
Не видя меры злату, серебру,
Сознание утратила Шахру,
Сошла с ума при виде той поклажи,
И дочь и сына позабыв тотчас же.
Страх перед богом поднял в ней свой голос —
И сердце на две части раскололось.
Когда смертельный мрак явила ночь,
Решенье матери узнала дочь.
Чтоб небо с нею не играло в прятки,
Шахру нашла разгадку той загадки.
Тогда дворец раскрыла пред владыкой,
Тогда прийти велела луноликой.
МУБАД НАПРАВЛЯЕТСЯ ВО ДВОРЕЦ И ПОХИЩАЕТ ВИС
Такими были время и забота,
Когда раскрылись пред царем ворота.